Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

Это зло было общим во всем христианском мире и везде происходило от одних и тех же социальных и политических причин. Исчезновение каролингской империи ничуть не вернуло церкви свободы. В Германии, начиная с Оттона Великого, она подвергалась гнету императоров. Во Франции и во всех других странах, в которых монархическая власть измельчала, светские государи — короли, герцоги и графы — навязали аббатам и в особенности епископам свою власть феодальных сюзеренов; право избрания свелось на нет благодаря представлению официальных кандидатов, и те, кто получал посох аббата или епископа, были фаворитами или родственниками государя или же купили его благосклонность. Во Франции Филипп I, по примеру своего отца Генриха I, без всякого стыда занимался симонией, и его жена Бертрада расплачивалась со своими кредиторами, продавая епископства тому, кто больше даст. Ив Шартрский в одном своем письме рассказывает, что бургейльский аббат прибыл ко двору, чтобы получить орлеанское епископство: Бертрада ему обещала его. Но, когда он явился, она отдала его другому, который надбавил цену: «И когда аббат жаловался королю на то, что его так одурачили, тот ответил: “Подождите, пока я использую этого человека, а потом потребуйте, чтобы его низложили, и тогда я исполню ваше желание”».

Следствием этого было то, что аббатства, епископства и даже архиепископства оказались большей частью в руках прелатов, которые вели себя как беспутные мелкие феодалы. Во времена Филиппа I епископом Бове был человек безграмотный и развратный: это был сын сенешаля Филиппа I; Анжеран, епископ Ланский, догматы веры обращал в темы для шутовства; Пон, аббат Сен-Медара в Суассоне, грабил свое аббатство; аббат Сен-Деви Ив подвергал пыткам тех, кто доносил о его оргиях; Маннасей, архиепископ Реймсский, был человек неотесанный, больше занимавшийся охотой и разбоем, чем священнослужением; турский архиепископ Рауль II был заведомый гомосексуалист, и молодые клирики сочиняли песенки о его отношениях к архидиакону Иоанну, которого ему удалось сделать епископом. Эти скандальные прелаты в свою очередь продавали церковные должности, которыми они могли располагать, и не помышляли, конечно, требовать от священников и монахов чистоты нравов, которой у них самих не было. Таким образом, симония и николаизм[33] распространялись сверху донизу. Самым невинным упреком, который люди благочестивые делали священникам, было то, что они женаты. Петр Дамиани в своей «Книге Гоморры» описал монастырскую содомию с точностью, которая казалась ему необходимой, чтобы искоренить порок, получивший такое всеобщее распространение[34].

Однако стремительное реформаторское течение, исходившее из монастырей, начало уже волновать церковный мир и оздоровлять его. Клюнийский орден, один из виновников этого перерождения, находился в полном процветании в продолжение царствования Филиппа I; основывались и другие, очень строгие ордена: например, орден Сито (в 1074 г.), который впоследствии будет прославлен святым Бернардом. Монастырский порядок, основанный на совместной жизни и на строгом уставе, проникал и в среду белого духовенства: оно группировалось в капитулы (collegiales), подчинялось в соборах коллективному строго регламентированному существованию. Наконец, начиная с понтификатов Льва IX (с 1049 по 1054 г.) и в особенности Григория VII (1073–1085 гг.), папский престол, воспрянувший из состояния упадка, в котором мы его видели во времена Гуго Капета, берет на себя руководство этой религиозной революцией. Папы решают, и не без основания, что вмешательство светских людей в назначение епископов является главным корнем зла и что совершенно недопустимо, чтобы избранного в епископы «инвестировал» какой-нибудь государь; и вот начинается «спор из-за инвеституры».