Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

Можно было бы прибавить: враждебные клерикальному духу, так как Генрих II хотел ограничить церковный суд и обеспечить наказание преступных клириков. Кларендонские постановления составляют значительную и характерную часть его законодательства. Но в этом он потерпел частичное поражение, и, с другой стороны, вопрос этот так тесно связан с конфликтом между ним и примасом Фомой Бекетом, что лучше пока не говорить о нем. За исключением Кларендонских постановлений все законодательные документы царствования Генриха II называются ассизами. Словом этим обозначаются, кроме того, и заседания курии, а также присяжные, производящие расследования и устанавливающие фактическую сторону дела, и даже дело, при ведении которого применяется процедура ассизы. До нас дошел текст Кларендонской ассизы (1166 г.), Нортгемптонской ассизы (1176 г.), Ассизы о вооружении (1181 г.) и Ассизы о лесе (1184 г.). Подобно каролингским капитуляриям, большей частью бывшим своего рода циркулярами, вручаемыми missi, чтобы помочь им разобраться в трудных случаях, ассизы, в большинстве своих постановлений, являлись скорее правилами для практического применения, чем законами. В таком же роде должны были быть и Ассиза о новом захвате (1166 г.?), Великая ассиза (1179 г.), Ассиза о смерти предшественника (1176 г.?), Ассиза о последнем представлении на приход, которые нам известны только по комментариям Гланвиля.

Мы еще будем иметь случай говорить об Ассизе о вооружении и Ассизе о лесе. Ассиза Кларендонская и ассиза Норгемптонская были прежде всего обширными указами полицейского характера об устройстве облав на разбойников, которых в 1166 г. было еще великое множество и которых вновь породила гражданская война 1173 г. Впредь никакая привилегия не могла гарантировать безнаказанности преступников. Еще более важными в истории права являются ассизы, которые нам известны благодаря Гланвилю; они имели прецеденты и были основаны на процедуре, применявшейся уже во времена Генриха I и Стефана; но эти ассизы систематически заменяют царство насилия царством закона, и они дают истцам возможность избегнуть волокиты феодального суда и варварских приемов судопроизводства. Они, однако, не ставят себе непосредственной целью уничтожение феодального суда. Они предоставляют всем скорую и рациональную процедуру, которой при случае может воспользоваться и сама знать. Они стремятся оградить владение, как нечто отдельное от собственности. То, чем человек владеет, нельзя у него отнять без вмешательства суда, даже если владение является в данном случае сомнительным. Например, после «смерти предшественника» его наследника нельзя насильственно лишить того, чем владел покойный. Предположим, что сеньор считает свои права превосходящими права покойника и захватывает оставшееся после него наследство; присяжные из соседей должны сказать, умер ли покойный, находясь в обладании данного держания, и является ли держатель, у которого оно отнято, его наследником; и если это окажется именно так, то юн будет восстановлен в праве владения до решения суда.

Великой ассизой (1179 г.) баронам был нанесен еще более сильный удар, и они его стерпели, несмотря на то что было затронуто самое право их творить суд: никакое постановление об отнятии владения, если дело идет о свободном держании, уже не могло быть вынесено без королевского «приказа», разрешающего возбудить судебное дело; с другой стороны, ответчик мог отказаться от судебного поединка (нормандский обычай, введенный после завоевания и очень непопулярный) и, даже если он был подсуден феодальному суду, требовать, чтобы его судили королевские судьи.

Присяжные, к которым разрешалось прибегнуть, чтобы избежать поединка, представляли собой группу соседей, вызванных правительственным чиновником для того, чтобы ответить под присягой на какой-нибудь вопрос и вынести вердикт (le «ѵгаі dit»). Это было учреждение франкского происхождения: франкские короли пользовались присяжными, чтобы обнаружить преступников и чиновников-лихоимцев; Вильгельм Завоеватель ввел присяжных в Англию и воспользовался ими, чтобы составить Domesday Book[58]. Но до Генриха II к ним прибегали чаще в. порядке административном, чем судебном. Генрих II не переставал пользоваться присяжными для получения нужных сведений, но ему принадлежит честь превращения их в судебное учреждение, скоро ставшее обычным. В делах о «новом захвате» присяжные отвечали на вопросы, устанавливающие факт, но тяжущиеся имели право объявить их вердикт для себя обязательным. Наконец, в каждом графстве двенадцать человек от каждой сотни и четверо от каждой деревни должны были делать перед разъездными судьями заявления об убийцах и ворах; шерифам было дано распоряжение пользоваться обвинительными присяжными для обнаружения преступлений.