Франция. История вражды, соперничества и любви

Близ Аугеста, чрез глубокий и довольно широкий канал, был плохой мост, по которому нам неизбежно предстояло пройти. Граф Буксгевден со всем своим штабом перешел по нему одним из первых и удалился, не заботясь ни о сборе своих войск, ни о том, чтобы расположить их вдоль канала и здесь остановить французов. Одно австрийское орудие, следовавшее за Буксгевденом, проломило мост, и наши орудия остались без пути отступления.

Если бы французы их преследовали, что они могли и должны были сделать, они изрубили бы или взяли бы в плен более 20 000 человек. Я не понимаю их бездействия, и его невозможно объяснить. Единственным средством их остановить было остановиться самим, сохранить хладнокровие и неустрашимость, восстановить порядок в войсках, занять берег канала, прикрыть огнем пехоты переправу орудий и подождать ночи, которая была недалеко. Граф Буксгевден не сделал и не приказал ничего подобного.

Французская батарея, выехавшая на высоту выше деревни Аугест, сильно обстреливала нас и перебила много людей. Одна французская колонна атаковала деревню Аугест. Кавалерия, отбитая графом Сивер-сом, собралась и готовилась снова нас атаковать. 8-й Егерский и Выборгский полки были принуждены оставить небольшую высоту близ Сокольница, где я их построил, и французы, выйдя из деревни, их преследовали. Было 3 1/2 часа пополудни. В это время никем не управляемые войска увидели, что их генерал подал им непростительный пример отступления. Смятение охватило наши колонны. Они бросились в каналы, перешли через них в страшном беспорядке и бросили на равнине более 60 орудий и всех лошадей, чего не случилось бы, если бы мы сохранили Праценские высоты или если бы, переправившись через каналы, заняли противоположный берег...

Я оставался одним из последних с тремя офицерами Выборгского полка, двумя моими адъютантами и несколькими солдатами 8-го Егерского и Выборгского полков, которых я собрал с трудом близ моста. Я потерял в канале мою, еще в Сокольнице раненную лошадь, но ушел с этими офицерами только тогда, когда французы подошли на 30 шагов.

Мы шли всю ночь и только в 4 часа утра присоединились к остаткам армии на шоссе в Венгрию, близ деревни Кобершип.

От Аугеста французы нас не преследовали. Они остановились на каналах и ограничились преследованием огнем. Близ Тельница они наступали успешнее, но генерал Дохтуров со своим Московским полком, сохраненным им в порядке после очищения Тельница, прикрыл отступление благодаря своему хладнокровию, храбрости и знаниям, которые он обнаруживал при всяком удобном случае»[105].

В сражении у Аустерлица были убиты и ранены 21 тысяча русских и 6 тысяч австрийцев. Трофеями французов стали 133 русских и 22 австрийских орудия. Французские потери оцениваются разными историками в 9—12 тысяч человек.

В самом начале сражения Александр I и Франц II бежали с поля боя в разные стороны. Кутузов получил ранение в лицо и едва спасся от плена.

Наполеон желал мира и не стал добивать разрозненные русские и австрийские части, отступавшие в полнейшем беспорядке.

Через два дня после битвы, 22 ноября (4 декабря) состоялась встреча Наполеона и Франца II, в ходе которой были подписаны предварительные условия перемирия. Согласно одному из них, французы согласились, чтобы русские войска беспрепятственно возвратились в свои пределы.

Александр I бросил армию и через Витебск спешно бежал в Петербург. А армия Кутузова «трудными путями, в худое время, самою беднейшею частию Венгрии, прошла через города Кашау, Эпериес и, переправясь через Карпатские горы близ Бартфельда, спустилась в Галицию, неподалеку от местечка Дукли...

В день сражения при Аустерлице корпус генерал-лейтенанта Эссена находился в расстоянии небольшого перехода, и он, отступив другою дорогою, соединился с нами в Галиции», — так писал участник перехода Алексей Петрович Ермолов[106].

Любопытно, что в нашем богоспасаемом отечестве писать об Аустерлицком сражении было нельзя. В «Санкт-Петербургских ведомостях» было передано сообщение из Ольмюца от 29 ноября: «Соединенная Российская и Австрийская армия пошла двумя маршами против неприятеля, который, кажется, желает избежать сражения, по крайней мере в сей стране. Главная квартира обоих императоров была вчера, 28-го, в Вишау». Однако в следующих номерах газеты ничего не сообщалось о том, чем закончился этот марш. И лишь через две недели в газете появилось сообщение о том, что 6 декабря в Австрии заключено перемирие и что император Александр прибыл в Витебск и следует в Петербург[107].

Зато почти все русские офицеры и генералы — участники сражения — распускали слухи о фантастической храбрости и героизме русских войск. В подтверждение этому на них посыпался буквально дождь наград. За Аустерлиц получили высший военный орден св. Георгия сам Александр I и князь Петр Долгоруков, тот самый, который дерзил Наполеону и о котором император едко заметил: «Этот молодой хвастунишка разговаривал со мной, как с русским боярином, ссылаемым в Сибирь»[108].

Граф Ланжерон о Долгорукове высказался гораздо лаконичнее: «Ошибка природы».