Франция. По следу Сезанна

Андре, смущенный таким любезным приемом, попросил бокал белого вина. Его телефонный разговор с Пайном получился очень коротким: он только упомянул имя Дэвида и произнес волшебное слово «Сезанн», но о цели своего визита ничего не говорил. Возможно, этот Пайн принял его за потенциального покупателя. Он торопливо одернул пиджак и взглянул на свои ботинки: на фоне темного сверкающего паркета они выглядели неказисто. Стоя на одной ноге, он полировал один пыльный ботинок о штанину, когда барышня вернулась с вином.

— Пожалуйста. — Она еще раз улыбнулась и поставила на столик запотевший хрустальный бокал. — Мистер Пайн заканчивает телефонный разговор. Будьте добры, садитесь и устраивайтесь поудобнее.

Она ушла, закрыв за собой дверь и оставив в воздухе лишь намек на легкий аромат. Андре отказался от попыток начистить ботинки и с интересом оглядел кабинет. Он напоминал тихий уголок в старом и почтенном клубе для джентльменов: скрытые деревянными панелями стены, кресла, обитые слегка потрескавшейся кожей; прекрасный, но выцветший восточный ковер на полу, два низеньких столика XVIII века, слабый запах воска в воздухе. С удивлением Андре отметил отсутствие картин на стенах. Здесь не было вообще ничего, что позволило бы догадаться о роде занятий хозяина. На стене над камином висели две большие черно-белые фотографии, и, чтобы разглядеть их, он подошел поближе.

Снимки заметно пожелтели от старости, а вот изображенные на них люди были, напротив, очень молоды. На левом — группа подростков, одетых в черные строгие пиджаки и крахмальные рубашки с высокими воротниками, демонстрировала камере свои роскошные жилетки. Мальчики стояли, засунув руки в карманы, а их круглые полудетские лица с гладко зачесанными назад волосами были серьезны и чуть высокомерны. Все они смотрели куда-то вдаль, словно перед ними не было никакого фотографа. Внизу снимка имелась надпись: «Итон, 1954».

Молодые люди на второй фотографии держались гораздо непринужденнее. Они явно собрались играть в теннис, на плечах у них висели спортивные свитера, а в руках они держали забавные старомодные ракетки. Все молодые люди были загорелыми, весело улыбались в камеру и щурились на солнце. Надпись гласила: «Гарвард, 1958». Андре старался отыскать на двух фотографиях повторяющееся лицо, когда у него за спиной открылась дверь.

— Я — тот надутый мальчуган слева с брезгливым выражением, точно у него под носом чем-то воняет. Здравствуйте, мистер Келли. Простите, что заставил вас ждать.

Андре обернулся и увидел улыбающееся лицо и протянутую руку Сайреса Пайна.

Это был высокий, чуть сутулящийся мужчина лет шестидесяти с густыми серебристо-седыми волосами, зачесанными назад над широким лбом, с живыми карими глазами и внушительными бровями, в сером твидовом костюме европейского покроя, светло-голубой сорочке и кремовом шелковом галстуке-бабочке. Он казался таким же аккуратным и ухоженным, как и его дом. Рука у него оказалась сухой и крепкой.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказал Андре. — Мне не хотелось бы зря отнимать у вас время.

— Напротив, мне очень приятно познакомиться с приятелем Дэвида. Способный молодой человек. Его отец — мой старый друг. Мы вместе учились в колледже.

Андре оглянулся на фотографии:

— Вы получили интересное образование.

— Моим родителям не сиделось на месте, — засмеялся Пайн. — Никак не могли решить, с какой стороны Атлантики они хотят жить. — Он тоже подошел к фотографиям и указал на одного из теннисистов: — а это я в Гарварде. Видите, больше не морщусь. Наверное, вонь осталась в Англии.

Андре не сразу определил его произношение — изысканный гибрид бостонского и «королевского» английского.

— Но вы ведь англичанин? — уточнил он.

— Ну да, паспорт у меня английский, но я не живу там вот уже сорок лет. — Пайн бросил взгляд на часы. — Мне не хочется вас торопить, но, к сожалению, в моем бизнесе дела решаются в основном за столом и через полчаса у меня назначена встреча за ланчем. Давайте присядем.

Андре сел и наклонился вперед, ближе к собеседнику.

— Вам наверняка знакома «Женщина с дынями» Сезанна?

Пайн кивнул:

— Не слишком близко, хотя я бы не возражал против более интимного знакомства. Но картина не выставлялась на продажу уже лет семьдесят. — Он ухмыльнулся и сразу же стал похож на молодого человека с фотографии. — А вы покупаете или продаете?

Андре усмехнулся в ответ. Пайн ему нравился.

— Ни то ни другое, хотя я бы не возражал. Давайте я расскажу вам все сначала.