Франция. Полная история страны

– Господин маршал, ваш долг – идти на звук пушек! – кричал Жерар.

На это Груши возражал:

– Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой. Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан.

Эдит Саундерс констатирует: «Ответ Груши был вполне резонным, и если бы Наполеон был более склонен признавать свои ошибки, мы вряд ли узнали бы об этой сцене. Акцент следовало бы сделать не на отказе Груши идти на звук пушек, а на том факте, что Наполеон отправил его слишком далеко, чтобы он мог помочь в битве при Ватерлоо».[197]

Но даже если бы Груши, вопреки приказу императора, пошел на звук пушек, что бы произошло? На этот вопрос отвечает российский историк В.Н.Шиканов: «Ну, а если бы маршал прислушался к требованиям своих корпусных командиров и пошел на гром пушек? В этом случае, на поле битвы при Ватерлоо, с разницей в несколько часов, оказались бы дополнительно тридцать тысяч французов и более семидесяти тысяч пруссаков. Да еще Тильман привел бы по следам Груши двадцать две тысячи солдат. В результате чудовищная «мясорубка» у плато Мон-Сен-Жан просто приняла бы вдвое большие масштабы и, скорее всего, с тем же финалом. Итак, перед Груши была поставлена практически невыполнимая задача (и к тому же поздно)».[198]

Как бы то ни было, Груши решил не поддаваться эмоциям и продолжить выполнение поставленной перед ним задачи. Различные историки трактуют это решение маршала по-разному.

Например, академик А.З. Манфред вешает на Груши «всех собак»: «Фатальную ошибку допустил Груши. Преследуя пруссаков, он не заметил, как основные силы Блюхера оторвались от него и пошли на соединение с Веллингтоном. Он сбился с пути и шел по пятам небольшого отряда Тильмана, ошибочно полагая, что он преследует Блюхера. Даже когда корпус Груши услышал звуки канонады сражения при Ватерлоо, вопреки настояниям своих старших офицеров, Груши, выполняя букву приказа, продолжал следовать прежним неверным курсом, удалявшим его от места решающего сражения».[199]

Историк Виллиан Слоон сомневается: «Если бы Груши двинулся прямо на выстрелы к Мон-Сен-Жану, то ему навряд ли удалось бы изменить этим ход событий. Надлежало идти верст двадцать по самым трудным дорогам. Накануне войска Груши прошли в девять часов немногим более половины этого расстояния».[200]

А вот французский историк Алексис Сюше оправдывает Груши, утверждая, что Наполеон «отправил курьера к Груши с приказом возвращаться как можно быстрее», однако маршал, слышавший пушечные выстрелы с 11 утра, получил это послание «только в 19 часов». Так что, делает вывод историк, виноват сам Наполеон, который «забыл собственные слова о том, что управление военными делами – только половина работы генерала, а обеспечивать связь – одна из главнейших его обязанностей».[201]

Эдит Саундерс подводит итог этой заочной дискуссии следующим образом: «Груши решил не поворачивать на запад. Ему показалось, что безопаснее будет атаковать тех пруссаков, что находятся поближе, в Вавре, чем рисковать отправиться в опасный марш-бросок, который мог прийтись не по нраву императору. Опасности перехода, вероятно, представлялись ему менее значительными, чем опасность не подчиниться Наполеону, поскольку он считал, что в первую очередь должен подчиняться приказам, а приказ был – идти за пруссаками».[202]

Кажется, А.Н.Толстой писал, что жизнь армии – в выполнении боевого приказа. Есть приказ – значит, нужно его выполнять. Именно такое простое поведение является наиболее оптимальным в большинстве запутанных ситуаций. Особенно в армии. В любом уставе написано, что обсуждение приказа недопустимо, а неисполнение приказа командира является преступлением против военной службы. И, кстати, не сам ли Наполеон утверждал, что «если офицеру не подчиняются, то он не должен более командовать».[203]

Подчиненным император не позволял проявлять никакой инициативы, и его гений был гением одного человека.

Жан Карпантье,

французский историк

Конечно же, в поражении при Ватерлоо виноват сам Наполеон. Прежде всего, он виноват в том, что предоставил 16-часовую передышку пруссакам после сражения при Линьи. «Считая, что враг «раздавлен», император поздно вечером отказал маршалу Груши, просившему дать ему приказ о немедленном преследовании армии Блюхера. Тем самым он фактически спас пруссаков и дал им время оторваться от французских войск. Наполеон упустил свой шанс, а военная фортуна не прощает таких промахов![204]

Именно Наполеон дал Груши ложное направление движения на Намюр.