Франция. Убийственный Париж

Похороны Нуара, организованные по просьбе семьи в Нейи-сюр-Сен, вылились 12 января в стотысячную, если не двухсоттысячную, манифестацию. Презрев дождь, временами переходивший в ливень, с раннего утра в пригород стекался народ. Остановились заводы: рабочие ушли на похороны. Сорваны лекции в университете: студенты хоронят Нуара. Изображение Нуара на смертном одре работы известного карикатуриста Андре Жиля разлетались по пятьдесят сантимов, потом — по франку. Будущая «Красная дева Коммуны» Луиза Мишель поклялась не снимать траур до падения тирании. Естествоиспытатель Гюстав Флуранс призывал явочным порядком похоронить Нуара на Пер-Лашез и прямо оттуда идти на баррикады, а по ходу дела вызвал кого-то из несогласных с ним на дуэль.

Рошфор, которого убедил не поддаваться на провокации бывалый каторжник, журналист Шарль Делеклюз, распропагандировал народ не «штурмовать» Пер-Лашез: «Сегодня революции не будет». Рошфору это стоило такого напряжения сил, что он лишился чувств. И не он один: истерическая давка чудом обошлась без жертв. Толпа, оглашая Нейи криками: «Да здравствует Республика!», «Месть! Правосудие!», «Смерть убийцам!», «Да здравствует Рошфор!» — обрезала постромки лошадей и впряглась в катафалк. Надпись на ленте огромного венка гласила: «Виктору Нуару от Демократии».

Полиция благоразумно самоустранилась из Нейи, контролируя въезды в столицу, все стратегические точки которой еще ночью заняли войска. Эмоции манифестантов перегорели на похоронах. На диво, вечерний Париж обошелся без уличного побоища. Так: мелкие стычки на бульварах — одному полицейскому пробили голову камнем, другого ударили стилетом. Призывы грабить оружейные лавки остались призывами.

Оружия между тем, по словам Валлеса, на похоронах и так хватало. «Если обыскать эту громадную толпу, у нее нашли бы всевозможные наборы инструментов и всякие кухонные принадлежности: ножи, сверла, резаки, клинки, воткнутые в пробки, но готовые каждую минуту освободиться от них, чтобы проткнуть шкуру какого-нибудь шпика. Только бы он попался… с ним уж расправятся! <…> Для белоручек тоже нашлось дело, и дорогие, изящные пистолеты становятся влажными в разгоряченных, затянутых в перчатки руках. Порой заостренная, как кинжал, мордочка какого-нибудь из этих инструментов или пасть одного из револьверов выглядывает из-под пальто или из-под плотно застегнутого сюртука. Но никто не обращает на это внимания. Напротив, даже дают понять с гордой улыбкой, что они тоже могут и хотят ответить как следует не только полиции, но и войскам» [19].

По воспоминаниям Луизы Мишель, «от кортежа исходил некий ужас», «смерть струилась в воздухе». Сама она пришла в Нейи с кинжалом, украденным у дяди. Время кинжалов и пистолетов наступит через несколько месяцев. Потому-то и не афишировал свое присутствие на похоронах человек-легенда Луи Огюст «Узник» Бланки (1805–1881). Апологет «прямого действия», с 1824 года — профессиональный революционер, несколько раз приговоренный к смерти, проведший тридцать семь лет в тюрьмах, приехал на похороны из бельгийской эмиграции.

А пока за оскорбление императора отправился за решетку десяток журналистов, включая Фонвьеля. Рошфора и Груссе приговорили к шести месяцам заключения и штрафам в три и две с половиной тысячи франков. Флуранс пытался взбунтовать Бельвиль и бежал в Голландию: в августе ему заочно дали шесть лет. В 1871 году Флуранс, генерал Коммуны, ответственный за оборону красного Парижа, повел своих солдат в авантюрное наступление на Версаль, 3 апреля попал в плен и был бессудно убит. Рауля Риго, грозного прокурора Коммуны, версальцы убили так же, едва обезоружив, на улице Гей-Люссака 24 мая. На следующий день пал на баррикаде шестидесятидвухлетний Делеклюз. Мильера, говорившего о «стакане крови», расстреляли, поставив на колени на ступенях Пантеона, 26 мая. Не одни они — многие из толпы, хоронившей Нуара, сгинули в майской вакханалии белого террора. Рошфор и Груссе, избежав расстрела, совершили в 1874 году с группой соратников легендарный побег с новокаледонской каторги.

Революция сломала судьбу и убийцы Нуара. Он бежал в Бельгию, разорился, болел диабетом. Жена бросила его и открыла бутик в Лондоне. Умер князь 7 апреля 1881 года в Версале.

А Нуар по иронии истории стал национальным героем. В 1891 году его торжественно перезахоронили на кладбище Пер-Лашез. Великий скульптор и коммунар Эме Жюль Далу, заочно приговоренный версальцами к пожизненной каторге, изваял надгробие, поразившее современников реализмом. Нуар с разорванным последним криком ртом лежит «как мертвый». Далу не забыл даже откатившийся в сторону цилиндр. Больше всего изумляли явственно выступающие половые органы Нуара. Почему-то пошло поверье, что прикосновение к ним помогает зачатию, и от бесчисленных прикосновений они почти стерлись. Больше, чем надгробие Нуара, поклонников на Пер-Лашез привлекают лишь могилы Оскара Уайльда и Джима Моррисона, в компании которых молодой журналист оказался явно не по чину.