Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия

Динамичное развитие политических идей во Франции, начиная с XIII в., происходило в теснейшей связи с укреплением и расширением королевской власти. Именно монархия в лице постепенно формирующегося аппарата управления была генератором и проводником новых политических понятий, обслуживающих ее все более возраставшие притязания и все яснее вырисовывавшиеся устремления. Однако представлять развитие идей лишь как следствие социально-политической эволюции, как результат отражения в социальном сознании происходивших в реальной жизни перемен — значит слишком упрощать проблему. Поскольку сознание не пассивно отражает общественные процессы, оно было деятельным их соучастником, во многом предопределявшим их характер и направленность. Именно политические идеи задавали цели, к которым тяготела монархия, и поэтому они должны были развиваться, опережая реальные преобразования политической организации общества. Сами же эти преобразования были возможны благодаря тому, что мыслью люди уносились к дальним горизонтам и умозрительно проделывали свой путь гораздо раньше, нежели в действительности.

Развитие политических идей, как и социально-этических, сопровождалось усложнением социального сознания, в результате чего возникали самые разные комбинации новых и старых идей. Социальное сознание — это, конечно, абстракция, и важно по возможности выяснить социальные границы распространения тех или иных представлений. К тому же процесс идеологического развития никак нельзя назвать мирным, особенно в сфере политической мысли. Борьба идей была не менее ожесточенной, нежели борьба социально-политическая. Границы распространения определенных идей — это границы, разделяющие соответствующие политические интересы и цели, за которыми стоят те или иные социальные классы и группы. Поэтому их дифференциация представляется совершенно необходимой для понимания характера эволюции идеологии, а вместе с тем и эволюции социально-политического строя Франции.

Средневековая политическая мысль во Франции была традиционно монархической. Король персонифицировал собой государство, и государственная власть была почти исключительно властью королевской. Поэтому обновление политической мысли происходило прежде всего путем возникновения и распространения новых представлений о полномочиях короля, его правах и обязанностях. С ростом полномочий персона короля как бы обретала новые лики и благодаря пристрастию средневековой мысли к аллегории выступала в новых обличьях. В начале XV в. Ален Шартье выделяет три таких лика, проводя аналогию с Божественной Троицей, говоря, что в короле соединяются три человека: «человек божественный, человек моральный и человек политический».^{346}

По существу эта выразительная аллегория отражает весь комплекс политических представлений, сложившихся к этому времени во Франции. Поэтому, если рассмотреть, что кроется за каждым из этих «ликов» и как они формировались, то можно получить достаточно полную и ясную картину развития политической мысли. 

В первую очередь обратимся к представлению о короле как «человеке моральном», поскольку оно было наиболее распространенным и традиционно устойчивым, естественно вытекавшим из этической духовной культуры. Это если и не самый древний лик, то наиболее привычный и наиболее понятный средневековому человеку.

1. Этическая концепция королевской власти

Необычайная власть этического идеала совершенного государя над умами людей в средневековой Франции уже давно была отмечена в историографии. Начало его изучения было положено в первой половине XX в. трудами Ф. Функ-Брентано, М. Блока и П. Шрамма, посвященными французской монархии.^{347} Но особенно полно и глубоко этот вопрос освещается в сравнительно недавних исследованиях Д.М. Белль («Этический идеал королевской власти во Франции в средние века») и Ж. Кринена («Идеал государя и королевская власть во Франции в конце средневековья»).^{348}

Мечта о совершенном государе, с которым связывались все надежды на восстановление мира и порядка в разоренной Столетней войной стране, присутствует почти во всей разнообразной по жанрам литературе той эпохи. Как замечает Ж. Кринен, «его поразила явная общность идеала, которая объединяет Ж. Жерсона не только с его университетскими коллегами, Ж. Куртекюиссом и К. Кламанжем, но также и с поэтами, писателями и историками… которые единообразно выражают одни и те же заботы».^{349}

В общности идеала и единообразия мышления в действительности нет ничего удивительного, поскольку это было предопределено общностью этического сознания с характерной для него логикой политической мысли. Именно на этой логике и стоит остановиться, ибо в упомянутых исследованиях она выявлена слабо, хотя они и содержат обстоятельный анализ разных вариантов этического идеала монархии и их эволюции.