Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

рода «особых отношений» с новым руководством союзных республик, стоящим в оппозиции к Горбачёву, в том числе с Б.Н.Ельциным – тогда –Председателем Президиума Верховного Совета РСФСР. Когда в апреле

1991 г. Б.Н.Ельцин прибыл в Страсбург и заявил о желании России

вступить в Совет Европы, генеральный секретарь Совета Катрин Лялюмьер

дала ему понять, что организация, которую она представляет, может

поддерживать отношения только с суверенными государствами, официально признанными международным сообществом.

Принципиальный подход Совета Европы состоял тогда в том, что только

СССР является таким государством, а союзным республикам надо

дождаться подписания нового союзного договора, чтобы говорить о

самостоятельном вступлении в Совет, т.е. решить сначала проблему

суверенитета внутри СССР.

Ф.Миттеран подчеркнул твёрдость этой позиции и свою

лояльность к М.С.Горбачёву, отказавшись официально принять

418 Le Monde, 18-21 mars 1991.

419 Le Monde, 11 avril 1991.

387

Б.Н.Ельцина, прибывшего из Страсбурга в Париж. Посещение Ельциным

Елисейского дворца было обставлено так же, как состоявшаяся незадолго

до этого встреча в Белом доме, о чём Париж специально консультировался

с Вашингтоном. Формально руководитель России был приглашён в

резиденцию президента Франции главой секретариата Елисейского дворца

Ж.-Л.Бьянко. Существует две версии той встречи Ельцина с Миттераном.

Ю.Ведрин пишет, что Бьянко проводил Б.Н.Ельцина в кабинет президента

Франции, где «руководитель одной из пятнадцати союзных республик

СССР» удостоился пятнадцатиминутной беседы с Ф.Миттераном. Посол

СССР во Франции Дубинин даёт свою версию: во время беседы Ельцина с

Бьянко в зал «случайно» вошёл Миттеран. Источники французского МИД

подтверждают, что вторая версия ближе к истине. В то же время, вариант, приведённый Ю.Ведрином, свидетельствует, что в Елисейском дворце

последующее развитие событий породило определённую неловкость за то, что в своё время Ельцину не было уделено должного внимания. Тогда же

дипломатический советник французского президента заявил журналистам: «Ельцин представляет Россию/…/. Здесь не должно быть неясностей.

Советский Союз имеет одного президента. Это М.Горбачёв”420.

Третирование Б.Н.Ельцина, таким образом, объясняется тем, что в глазах

французского президента он и представленная им Россия были наиболее

сильной, но нежелательной альтернативой центральной власти Горбачёва.

Ю.Ведрин передаёт тогдашнее отношение Ф.Миттерана к Б.Н.Ельцину, которое, по его мнению, разделяли все главы Большой семёрки. «(Они) не

испытывали к нему никакого доверия, видя в нём демагога, больше

озабоченного тем, чтобы дестабилизировать Горбачёва, чем поисками

совместного с ним разрешения проблем СССР»421.

420 Подробнее о дипломатической стороне вопроса см.: Дубинин Ю.В. Ук. соч. С.297.

421 Vйdrine H. Les mondes de Franзois Mitterand… P. 503-504.

388

В то же время, Миттеран принял руководителей Литвы и Армении, Ландсбергиса и Тер-Петросяна. Первого – исходя из вышеупомянутого

непризнания Францией её насильственного присоединения к СССР, второго – под давлением сильного армянского лобби. Тогда же

государственный секретарь по иностранным делам А.Вивьен подтвердил, что французское правительство по-разному подходит к вопросу об

отделении от СССР Прибалтики и других союзных республик: оно

выступает за восстановление суверенитета прибалтийских республик

путём переговоров, но считает, что другие республики должны определить

свои новые отношения с Центром в рамках Конституции СССР422. В мае

Миттеран прилетел в Москву с однодневным визитом, и одной из целей

этой поездки была демонстрация поддержки президенту Горбачёву.

Мотивы этой поддержки объяснялись не только симпатиями к

реформаторскому курсу советского президента. В то время как Дж.Буш

связывал своё отношение к Горбачёву с успехом реформ, Миттеран

настаивал на безусловной поддержке423. Дело в том, что, сочувствуя делу

демократизации в СССР, Миттеран и его министр иностранных дел

Р.Дюма ставили во главу угла поддержание стабильности внутри СССР.

Это стало особенно очевидным из поведения французского президента во

время московских событий 19 августа 1991 г.

В то время как Дж.Буш424 и Дж.Мейджор безоговорочно осудили

действия ГКЧП как антиконституционный государственный переворот, Ф.Миттеран в день путча, 19 августа, сделал заявление, из которого

явствовало, что он готов иметь дело с “новыми руководителями” СССР, но

требует у них гарантий свободы и жизни Горбачёва и Ельцина425. В

отсутствие ясного представления о перспективах развития ситуации, 422 Дубинин Ю.В., там же.

423 На встрече Миттерана с Бушем в Париже 14 июня 1991 г. См.: Дубинин Ю.В. Ук.соч. С.301. Курсив мой –Е.О.

424 На второй день после заявления ГКЧП.

425 Le Figaro, 20 aout 1991.

389

ключевой в тексте заявления была фраза о том, что о членах ГКЧП «будут

судить по их делам, в особенности по их отношению к двум указанным

персонам». Правая оппозиция встретила это заявление с возмущением.

Ж.Ширак и В.Жискар д’Эстен днём 20 августа осудили путч. Первый

активно поддержал Ельцина, второй выступил с резкой критикой позиции