Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

области внешней политики и политики безопасности и военные средства для

реализации этих решений, не означала единства целей. Для Парижа договор

Сен-Мало был прежде всего частью европейского проекта. Для Лондона, как

считает британский исследователь Дж. Ховорт, он был средством спасти

Альянс, в котором полностью нарушилось равновесие117. Т.Блэр был убеждён, что без создания собственных военных сил ЕС именно НАТО может

погибнуть. Осознание европейцами исчезновения угрозы с востока Европы

привело к пренебрежению в странах ЕС оборонными программами и

увеличило диспропорцию между военными потенциалами этих стран и США.

В отсутствие у США решимости осуществлять полномасштабное военное

вмешательство в Европе самоустранение европейцев от защиты собственной

безопасности могло иметь катастрофические последствия. В 1998 г. стало

очевидным, что нарастание этнического напряжения в Косово чревато новым

конфликтом, а у европейцев не имеется средств ему помешать. ЗЕС в этом

контексте не мог расцениваться в качестве надёжного института решения

проблем, а потому само его будущее было проблематичным. Таким образом, и британское правительство вынуждено было признать, что новые задачи и

расширение зоны ответственности НАТО ставили под вопрос структуру

европейской безопасности, сложившуюся ещё в годы холодной войны.

Если задуматься о результатах французской политики реформы евро-

атлантических отношений, то их можно охарактеризовать как «полу-успех».

Подключение Великобритании к процессу становления автономии

европейской безопасности изменило содержание, которое первоначально

вкладывала в него Франция. По сути, речь шла отныне о разграничении

полномочий между НАТО и ЕС в сфере обороны. И по-прежнему для успеха

любой инициативы внутри ЕС требовалось согласие США.

117 Howort J. La France, l’OTAN et la sйcuritй europйenne // Ibidem. P. 1006.

244

Для Франции период после Сен-Мало и до институционализации

европейской внешней и оборонной политики в Ницце в 2000 г. был наполнен

борьбой со стремлением США контролировать этот процесс, ограничив его

рамками НАТО, что было зафиксировано на вашингтонском саммите Альянса, в новой стратегической концепции НАТО в апреле 1999 г.118.

Такое решение было прямым следствием косовского кризиса. С начала

90-х годов в отношении любой инициативы по реализации европейской

оборонной идентичности вставал вопрос, не нацелена ли она против

присутствия американских сил в Европе. История урегулирования

европейских кризисов 90-х годов уверила европейцев в необходимости такого

присутствия. Но одновременно всё больше обнаруживалось, с одной стороны, расхождение интересов США и стран ЕС относительно методов и целей

антикризисного вмешательства, с другой стороны, политическое, военное и

стратегическое бессилие европейцев, что способствовало постепенному

повороту сомневающихся в сторону французской идеи европейской

оборонной идентичности. Особенно остро эти черты проявились во время

подготовки и проведения натовской операции против Югославии весной 1999

года. Франция приняла в ней полномасштабное участие, хотя первоначально

не разделяла линии США на военное урегулирование косовского

конфликта119. Она предпочла действовать в согласии с НАТО, под эгидой

американцев, чтобы избежать изоляции и участвовать в послевоенном

урегулировании. Вместе с тем, эта операция извратила линию, которой

придерживалась французская дипломатия в вопросах европейской

безопасности. Она нарушила диалог с Россией, создававший потенциальные

возможности урегулирования кризисов силами участников Большой Европы.

Тем самым было поставлено под вопрос одно из слагаемых глобальной

голлистской стратегии. Опыт урегулирования косовского кризиса обнаружил

118 Le Concept Stratйgique de l’Alliance. Waschington, 23-24 avril 1999// www. nato.int.

119 См. ниже: Глава 5.

245

также складывающееся по желанию США распределение ролей между США и

их европейскими союзниками. Вооружённые силы США берут на себя

осуществление «войны высоких технологий» на расстоянии, предоставляя

европейцам нести главное бремя долгосрочной стабилизации и поддержания

мира после конфликта. В Боснии, Македонии и Косово европейцы

осуществляли 80% операций по стабилизации120. В некоторой степени такое

разделение функций повторяло принцип «щита и меча», против которого

восстал де Голль во времена холодной войны.

Натовская операция против Югославии обнаружила ещё одно слабое

место Франции и в целом ЕС с точки зрения перспектив реформы евро-

атлантических отношений: огромную разницу в военных потенциалах США и

стран Сообщества. Министерство обороны Франции выработало

предложения, согласно которым в каждой военной программе, где европейцы

отстают от США, должны быть предприняты усилия, чтобы сократить этот

разрыв 121.

На этом фоне в течение всего 1999 года американская дипломатия вела

переговоры с союзниками из ЕС, настаивая, чтобы при создании европейской

обороны были соблюдены следующие условия:

- во-первых, не допустить дублирования функций и институтов ЕС и

НАТО;

- во-вторых, избежать дискриминации стран-членов НАТО, не