Франциск Ассизский

Если пройтись по фактам, история второго Франциска получается печальная и ни капли не занимательная. Одаренный юноша из хорошей семьи угробил себе здоровье голодом, ужасной нищетой и плохим лечением, еще и таланты свои не развивал. Большую часть жизни прожил в грязи и страданиях, рано (по нашим меркам) умер… Обычный средневековый фанатик, с точки зрения светского человека. Поэтому светский человек предпочитает в подобном ракурсе Франциска не рассматривать, а продолжать умиляться кинокадрам, показывающим хипповские тусовки и юную Клару, бегающую по лугам с короткой стрижкой.

Но откуда-то ведь взялся этот милый радужный миф?

Современники Франциска отмечали его удивительную гармоничность. Он напоминал им человека до грехопадения. Не превозмогающий страдания, полуслепой инвалид, кем он являлся много лет, а житель рая. Да, именно не посланник, а человек, в настоящий момент живущий в раю. Возможно, именно это настроение уловили полюбившие его хиппи. Вот только Франциск, в отличие от них, к растворению в нирване вовсе не стремился. Он был крайне деятельным и дела выбирал не располагающие к возвышенности: работа на стройке, уход за гниющими прокаженными, руководство постоянно растущим орденом. Правда, от последней работы он все время пытался отказаться. Но не от лени, а от ощущения своей недостойности. Здесь видится противоречие: гармоничный житель рая — и такая низкая самооценка? Но рай в понимании верующего — не роскошный курорт для расслабленного отдыха, а Дом Божий. Так же как и вера для христианина — вовсе не означает признание факта существования Бога. Это подразумевается по умолчанию. А под верой понимаются доверительное общение и постоянная связь с Творцом.

Франциск, нащупав еще в юности камертон Божественного присутствия, настраивает под него все струны своей души. Оттого он действительно живет в раю рядом с Богом. И там, в горнем свете, особенно ясно видны несовершенства человеческой натуры, которые, конечно же, имеет в себе и Франциск. Это несоответствие вполне логично приводит его к оценке себя как «последнего из людей». Но последние ведь станут первыми…

И его любовь к природе тоже многослойна. Тот первый, глянцевый Франциск воркует с голубями, умиляя современных поэтических дев. Экологи же видят в нем удивительную актуальность мысли. И правда! Он призывает бережно относиться к природным ресурсам, будто предчувствуя современные экологические проблемы, на века опередив своих современников… Только в данном случае перед нами снова мифологический «святой для неверующих», а не настоящий Франциск Ассизский.

Подлинному же святому из Ассизи в голову бы не пришло воспринимать окружающий мир как «ресурс» для потребления. Он жил в полноте ощущения себя Божьим творением, оттого и другие творения автоматически становились его кровными родственниками, а каждая былинка — достойной любви. Не какой-то безликий лес, а братец дерево, братец волк и сестрица ласточка. Его братцами и сестрицами были звери, птицы, стихии, небесные светила и даже сама смерть. Вот его собственные строки из знаменитого «Гимна брату Солнцу»:

…Да хвалит Господа и смерть, моя родная,
Моя великая, могучая сестра!
Для тех, кто шел стезей добра,
Кто умер, радостно врагов своих прощая, —
Для тех уж смерти больше нет,
И смерть им — жизнь, и тьма могилы — свет!

Существует множество переводов этого текста на русский язык. Среди них — канонический для русскоязычных католиков, выполненный Георгом Гселем, и классически-строгий, принадлежащий Сергею Аверинцеву. «Гимн» переводила незадолго до революции даже Мариэтта Шагинян, воспевшая позднее Ленина и советскую власть. Но перевод Дмитрия Мережковского, приведенный здесь, наверное, лучше других напоминает нам, что святой Франциск был еще и настоящим поэтом с пронзительным чувством красоты. Ускользающая хрупкость Божьих творений делала его великим миротворцем. Он возносит молитвы к Творцу мира, желая защитить не абстрактную жизнь, а каждую птичку, каждое дерево, каждую человеческую душу.