Франциск Ассизский

Что касается нашего героя, то вряд ли он провоцировал кого-либо сознательно. Просто слишком сильно выделялся из толпы нищих своей неуемной радостью и постоянным пением французских песен. После того как монахи прогнали его, он встретил какого-то своего друга (опять этот неизвестный друг, появляющийся в важные моменты жизни), и тот дал ему необходимую одежду. Франциск вспомнил о прокаженных и отправился в лепрозорий города Губбио, где начал исполнять обязанности санитара. Проработав там около трех месяцев, он возвращается в Ассизи, чтобы все-таки восстановить церковь Святого Дамиана.

На реставрацию требовались немалые средства. Тем не менее просьбу-приказ, донесшуюся с Распятия, никто не отменял — и нищета здесь не могла служить оправданием.

Франциск все чаще просил вместо еды камни, необходимые для постройки. Иногда ему давали денег в качестве милостыни. Тогда он сам покупал стройматериалы и тащил их на спине к разрушенной церкви, где сам же замешивал раствор. Хотя строительство еще не завершилось, наш герой требовал, чтобы в храме уже горели светильники, и собирал деньги не только на строительство, но и на лампадное масло. Местный священник пытался подкармливать молодого подвижника, выделяя самые вкусные кусочки от собственной весьма скромной трапезы, но наш герой твердо отказался, сказав себе: «У тебя не всегда будет священник, доставляющий тебе пищу. Не следует привыкать к такому образу жизни: так ты постепенно вернешься к тому, что ты презрел. Итак, вставай быстро, иди от двери к двери и проси».

Однажды на ассизских улочках он столкнулся нос к носу со своей бывшей компанией и поспешно отошел в сторону, боясь быть замеченным. И тут же устыдился своих чувств и, подойдя к любителям пирушек, честно рассказал им о своей трусости. Недавние друзья осыпали нашего героя насмешками, но победа над собой ввела его в некий транс. Он начал рассказывать им о разрушенной церкви, для которой нужны светильники. Потом он вдруг ясно увидел, что неподалеку от места, где все они стояли, в скором времени появится новая женская обитель, и начал говорить об этом. Собралась большая толпа. В какой-то момент его умбрская речь сменилась французской, но почему-то многие, считавшие его сумасшедшим, впервые начали вслушиваться в его слова. Впоследствии во время транса он часто переходил на прованское наречие, и современники видели в этом доказательство сошествия на него Святого Духа. В подобные моменты он мог воздействовать на собравшихся сильнее самого гениального актера.

Здесь стоит задуматься о механизме такого влияния и о феномене проповеди в целом. Проповедник по своим задачам находится где-то посередине между лектором, оратором, актером и поэтом. Очень хорошо описано это положение в труде «Краткое учение о проповеди» Ивана Проханова[53]: «Если ученый призывает людей к знанию, мыслитель — к правильному мышлению, а поэт к созерцанию прекрасного в «области видимого», то задача проповедника гораздо сложнее. Он должен учить знанию, правильному мышлению и правильному пониманию прекрасного в самой возвышенной сфере бытия: «в мире невидимого», в области жизни человеческой души, ее отношений к Богу и другим душам… <…> Проповедник не только учит, мыслит и поет об истинном и прекрасном, но он, силою благодати, «пересоздает» окружающий его мир, неся праздник воскресения в царство смерти и могил».

Именно «пересоздаванием» окружающего мира и занимался наш герой всю свою жизнь. Он — автор важных изменений в мировоззрении своих современников и людей последующих поколений. Именно через него в психологию средневекового человека проникает качественно новое, позитивное отношение к материальному миру.