Франциск Скорина

Вместе с тем он стремится выйти за пределы ортодоксально-христианской трактовки и гуманистически интерпретировать содержание Священного писания, расставить новые акценты, обратив внимание читателей на те нравственно-философские проблемы, которые игнорировались официальными комментаторами библейских текстов. Как и для представителей христианского гуманизма (Эразма Роттердамского, Джона Колета, Томаса Мора и др.), для Скорины характерно стремление гуманизировать религиозное сознание человека, синтезировать христианство с элементами античной культуры, уважение к светским знаниям, науке, философии, сделать свое учение орудием интеллектуально-нравственного совершенствования человека, морально-религиозного и социального реформирования общества, средством утверждения новых, гуманистических ценностей. Вслед за Аристотелем Скорина полагает, что общество должно исправляться «внедрением добрых нравов, философией и законами» (121, 50). В духе Эразма Скорина расширительно толкует христианские добродетели как общечеловеческие. Возможно, все это у Скорины выражено не столь явно и открыто, но тем не менее в той или иной мере и форме оно присутствует в его мировоззрении. Христианский гуманизм Скорины имеет и свою специфику: он носит просветительски-демократический характер. Во всех сочинениях Скорина обращается к народу, «людем простым, посполитым».

Глава V. «Не к пожитку единого человека, но к посполитому доброму» (социально-политические взгляды)

вляясь выразителем идеологии горожан, Скорина придавал большое значение вопросам правового регулирования общественной жизни, стремился утвердить авторитет законности, в частности он пытался обосновать концепцию «естественного права». Скорина считал, что в основе правовых и моральных норм лежит «прироженый закон», написанный богом «в серци единого кажного человека» и зафиксированный в человеческом разуме. Разум дает возможность человеку четко отличать добро от зла, справедливо поступать по отношению к другим людям (см. 3, 93—94). Стремление к правопорядку есть, таким образом, естественная потребность человека с момента сотворения.

Согласно Скорине, «права земская», или светские законы, «единый кажный народ с своими старейшими ухвалили суть подле, яко же ся им налепей видело быти» (там же, 95). Мыслитель считал, что право — человеческое установление. Оно возникает у каждого народа в разное время, обусловлено образованием общества и государства, деятельностью первых царей и правителей.

Скорина считал, что «праведному закон не ест положен», т. е. добродетельному, интеллектуально и нравственно совершенному человеку законы не нужны, ибо он руководствуется в общественной жизни, во взаимоотношениях с другими людьми «прироженым», естественным, законом. Поэтому «вчинены суть права, или закон, для людей злых, абы боячися казни, усмирили смелость свою и моци не имели иным ушкодити, и абы добрый межи злыми в покои жити могли» (там же, 95). Скорина, таким образом, разделял точку зрения некоторых античных философов, в частности Демокрита, софистов, Аристотеля, о том, что для совершенного человека, мудреца право излишне, ибо последний делает по собственному убеждению то, что другие делают, боясь строгости законов (см. 121, 132). В то же время Скорина хорошо понимал важность и необходимость права в условиях реального общества. Обосновывая мысль о естественном, историческом происхождении светского права, мыслитель выдвигал ряд критериев его истинности, совершенства. Эти критерии напоминают некоторые требования, которые предъявлял к праву Аристотель (см. там же, 111—152. 153, 84). Так же как и древнегреческий философ, Скорина считал, что главное назначение законов — служить общественному благу. Это то общее, что должно быть свойственно всякому праву. Вместе с тем закон той или иной страны может иметь и нечто особенное в зависимости от характера общества, обычаев и нравов народа. По мнению Скорины, право основывается на морали, и прежде всего на человеколюбии и справедливости. Закон должен пользоваться всеобщим уважением, быть четким и ясным, не содержать возможности для неадекватного его истолкования (см. 3, 95).