Французов ручей

– Когда он пришел в себя, миледи, он сразу же заговорил о Коуврэке и попросил позвать вас, но я ответила ему, что вы больны и вас нельзя беспокоить, потому что этой ночью убит лорд Рокингем. Тогда он немного подумал и, после того как я еще раз перевязала его раны, сказал, что в Гвике у него есть хороший приятель, который может его приютить, так что, если вы захотите с ним встретиться, сударыня, он будет ждать вас там.

– В Гвике? – переспросила Дона. – Хорошо, Пру, спасибо. А теперь иди к себе и успокойся. Ни о чем не думай и ни с кем не говори о случившемся, даже со мной. Веди себя как обычно: гуляй, играй с детьми, занимайся хозяйством. Я постараюсь все уладить.

– Слушаюсь, сударыня, – приседая, ответила Пру – глаза у нее опять были на мокром месте – и, выйдя от Доны, направилась в детскую.

Дона осталась одна. Она лежала в кровати и улыбалась в темноте. Уильям нашелся, ее верный, преданный Уильям, он снова был рядом, и освобождение француза казалось уже не таким безнадежным делом.

Успокоенная, умиротворенная, она наконец заснула, а когда проснулась и выглянула в окно, тусклое небо снова было голубым, облака рассеялись, а воздух наполнился неповторимым летним сиянием и теплотой, совсем как в те далекие дни, когда, беззаботная и счастливая, она удила в ручье рыбу.

Она оделась, обдумывая дальнейший план действий, затем позавтракала в одиночестве и послала за Гарри. К Гарри уже почти вернулись его прежние бодрость и самодовольство. Войдя в комнату, он громко окликнул собак, уверенно подошел к жене, сидящей перед зеркалом, и чмокнул ее в шею.

– Гарри, – начала она, – я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Конечно, дорогая, все что угодно, – с готовностью откликнулся он.

– Ты не мог бы уехать сегодня из Нэврона вместе с Пру и детьми?

Лицо его тут же вытянулось, он испуганно уставился на нее:

– А ты? Разве ты не поедешь с нами?

– Поеду, – ответила она, – только не сегодня, а завтра.

Он принялся ходить по комнате.

– Я надеялся, что мы уедем вместе, когда закончим все дела, – произнес он. – На завтра намечена казнь пирата. Мы должны еще обсудить кое-какие детали с Годолфином и Юстиком. Разве тебе не интересно посмотреть, как его повесят? Если начать пораньше, скажем часов в девять, и сразу после этого выехать, то к вечеру мы как раз успеем в Лондон.

– Гарри, – сказала она, – ты когда-нибудь видел повешенных?

– Ну да, согласен, зрелище не из приятных. Но сейчас особый случай. Мы собираемся наказать негодяя, который прикончил беднягу Рокингема и чуть не убил тебя. Неужели тебе не хочется с ним расквитаться?

Она промолчала, по-прежнему сидя к нему спиной, так что лица ее он не видел.

– Джордж обидится, если я просто так возьму и уеду, – проговорил он.

– Я ему все объясню, – ответила она. – Я все равно хотела заглянуть к нему после твоего отъезда.

– Но не могу же я бросить тебя здесь наедине с этими бестолковыми слугами!

– Уверяю тебя, Гарри, со мной ничего не случится.

– А на чем ты будешь добираться, если дети сядут в карету, а я поеду верхом?

– Закажу экипаж в Хелстоне.

– И когда же мы встретимся – вечером в Оукхэмптоне?

– Да, Гарри, вечером в Оукхэмптоне.

Он подошел к окну и хмуро уставился в сад.

– Нет, я просто отказываюсь тебя понимать, Дона.

– Тебе совсем необязательно меня понимать, – ответила она.

– Обязательно, – возразил он, – в том-то и дело, что обязательно. Что же это будет за жизнь, если муж и жена перестанут понимать друг друга?

Она посмотрела на него. Он стоял у окна, заложив руки за спину.

– Ты действительно так думаешь? – спросила она.

– Я вообще уже ничего не думаю, – пожал он плечами. – Я совсем запутался, черт возьми. Я знаю только одно: я готов отдать все на свете, чтобы ты наконец стала счастливой, но убей меня Бог, если я понимаю, как это сделать. Я ведь вижу, Дона, что крошечный Джеймсов ноготок для тебя в тысячу раз дороже всех моих ласк. А что остается человеку, которого разлюбила жена? Наливаться пивом и просиживать ночи за картами – вот и все развлечения.

Она подошла к нему и положила руки на плечи.

– Через месяц мне исполнится тридцать, Гарри, – сказала она. – Я стану старше и, может быть, чуточку мудрей.

– Мне вовсе не нужно, чтобы ты становилась мудрей, – буркнул он, – ты меня и такая устраиваешь.

Она промолчала. Он снова заговорил, теребя рукав ее платья:

– Помнишь, перед отъездом в Нэврон ты рассказала мне какую-то странную историю о птицах. Я тогда ни слова не понял, да и сейчас, честно говоря, понимаю не больше. Может быть, ты объяснишь, что ты имела в виду?

– Не стоит, Гарри, – ответила она, погладив его по щеке. – Коноплянка в конце концов вырвалась из клетки. Давай поговорим о чем-нибудь более существенном. Ты согласен уехать сегодня?

– Ладно, так уж и быть, – ответил он. – Но имей в виду: все это мне страшно не нравится. Приезжай побыстрей в Оукхэмптон, я буду тебя ждать. Постарайся не задерживаться.

– Хорошо, Гарри, – ответила она, – я постараюсь.