Французова бухта

– В самом деле, Дона, – поддержал Рокингем, – садитесь и последите, чтобы Гарри не жульничал. Когда-то вы любили играть в пикет и шутя обыгрывали нас обоих.

Дона взглянула на приятелей: Гарри, шумный, оживленный, раскрасневшийся от выпитого вина, с головой ушел в игру и ни на что не обращал внимания;

Рокингем хоть и поддразнивал его по старой привычке, но в то же время не спускал с нее алчного, испытующего взгляда. Она поняла, что они просидят еще по меньшей мере час – Гарри ни за что не встанет раньше, – и, зевнув, направилась к двери.

– Пойду прилягу перед ужином, – проговорила она. – Что-то голова разболелась. Наверное, перед грозой.

– Твой ход, Роки, – произнес Гарри, наклоняясь вперед. – Могу поспорить, что с червами у тебя не густо. Может быть, сделаешь прикуп?

Думай, дружище, думай. Дона, будь добра, подлей мне еще вина, совсем в горле пересохло.

– Не забывай, что вечером нам предстоит серьезное дело, – с улыбкой предупредил его Рокингем.

– Помню, помню. Мы идем ловить этого подлого лягушатника. Что такое, дорогая? Почему ты на меня так странно смотришь?

Он повернулся к жене – парик его съехал набок, голубые глаза затуманились, лицо побагровело.

– Я подумала, что лет через десять ты станешь удивительно похож на Годолфина, – ответила она.

– Ну и что в этом плохого, черт побери? Джордж Годолфин – отличный малый, мы с ним сто лет знакомы. Что там опять, Роки? Что ты суешь мне под нос? Ах, туз!.. Дьявольщина! И не стыдно тебе грабить лучшего друга, старый ты плут?

Дона тихонько выскользнула из комнаты. Поднявшись в спальню, она закрыла дверь и дернула за толстый шнурок, свисающий над камином. Через минуту в дверь постучали, и в комнату заглянула молоденькая горничная.

– Пришли ко мне Уильяма, – попросила ее Дона.

– Простите, миледи, – присев, проговорила девушка, – Уильяма нет в доме. Он ушел часов в пять и до сих пор не вернулся.

– А куда он пошел?

– Не знаю, миледи.

– Хорошо, можешь идти.

Служанка вышла. Дона бросилась на кровать и закинула руки за голову.

Наверное, Уильям отправился к ручью. Его тоже беспокоит судьба корабля, и он решил посмотреть, как продвигается ремонт, а заодно предупредить капитана о готовящейся в Нэвроне вечеринке. Но почему он так задерживается? Служанка сказала, что он ушел около пяти, а сейчас уже семь…

Она закрыла глаза. В тишине спальни отчетливо слышался стук ее сердца.

Вот так же стучало оно несколько дней назад, когда она стояла на палубе "Ла Муэтт" и смотрела на темный берег Лэнтикской бухты. Она вспомнила холодок, пробежавший по ее спине в ту минуту, и бесшабашное веселье, охватившее ее после того, как она спустилась в каюту, перекусила и выбросила из головы обуревавшие ее страхи. Теперь все было иначе. Теперь она осталась одна, рядом с ней не было руки, на которую она могла опереться, и глаз, в которые она могла заглянуть. Помощи ждать было неоткуда. Скоро приедут гости, и она должна их принять.

Дождь за окном постепенно стих, в саду запели птицы. Уильям по-прежнему не возвращался. Она встала, подошла к двери и прислушалась. Из гостиной доносился негромкий гул голосов. Через некоторое время послышался хохот Гарри и короткий смешок Рокингема. Затем все стихло – – наверное, они возобновили игру. В тишине отчетливо раздавались окрики Гарри, бранившего собаку, которая не переставая почесывалась. Дона поняла, что не может больше ждать. Она накинула плащ, осторожно, на цыпочках спустилась по лестнице в прихожую и через черный ход выбралась в сад.

Трава была мокрая после дождя и поблескивала серебристыми росинками. В воздухе пахло сыростью, словно осенью во время тумана.

С деревьев капало; извилистая тропинка, ведущая к ручью, раскисла и покрылась лужами. Солнце не торопилось выходить из-за туч, и лес стоял темный и мрачный. Густая свежая зелень непроницаемым пологом сомкнулась над ее головой. Дойдя до того места, где тропинка круто обрывалась, убегая вниз, она собралась уже по привычке свернуть налево, к ручью, как вдруг ее внимание привлек негромкий звук, похожий на хруст сучка. Она остановилась под деревом, придерживая рукой раскидистую нижнюю ветку. Через несколько секунд впереди послышался шорох раздвигаемого папоротника. Дона затаила дыхание. Шорох стих. Она осторожно выглянула из-за ветки: в двадцати ярдах от нее, прислонившись спиной к дереву, стоял человек с мушкетом в руке.

Его лицо, отчетливо вырисовывающееся под треуголкой и повернутое к ней в профиль, было ей незнакомо, но напряженная, выжидательная поза и взгляд, устремленный в сторону ручья, объясняли многое.