Французская демократия

2) Что же касается послѣдствій свободной торговли, какъ относительно труда рабочихъ, сбыта товаровъ, риска вновь–заводимой отрасли промышленности, такъ и относительно вывоза звонкой монеты и финансовыхъ кризисовъ, за которыми всегда неизбѣжно слѣдуютъ кризисы торговые, – то теоретики свободной торговли утверждаютъ, что всѣ эти опасенія неумѣстны, что въ сущности товары мѣняются не на деньги, а на товары; что если изъ двухъ народовъ А и В, торгующихъ между собой, въ настоящемъ году А долженъ приплатить извѣстную сумму звонкою монетой, то въ будущемъ году В долженъ будетъ возвратить эту сумму; что чѣмъ болѣе въ странѣ денегъ, тѣмъ болѣе уменьшается ихъ относительная цѣнность, какъ товара, тѣмъ болѣе, вслѣдствіе этого, онѣ сами стремятся перейти туда, гдѣ ихъ мало, т. е. обмѣняться на товары; что такимъ образомъ возстановляется равновѣсіе и никто ничего не теряетъ; что наконецъ, такъ какъ не всякій климатъ способствуетъ производству разнаго рода богатствъ, то для народа нѣтъ никакого разсчета производить дорого такіе предметы, которые легко и дешево можно получить изъ другихъ, благодатныхъ странъ.

Такова теорія свободной торговли, приведенная къ своему простѣйшему выраженію и освобожденная отъ пустословія и нелѣпой декламаціи. Такова эта теорія въ дѣйствительности: въ ней ни больше, ни меньше того, что я сказалъ, потому что, при малѣйшемъ намекѣ даже на необходимость соціальной, народной гарантіи, все ученіе о свободной торговлѣ теряетъ свой абсолютный смыслъ и обращается въ явное противорѣчіе.

Свободная торговля, даже безъ взаимности, – понимаете ли? – значитъ со всемъ неравенствомъ, которое поддерживаетъ между людьми рожденіе и богатство, капиталъ и нищета, образованіе и невѣжество. Я твердо убѣжденъ, разумѣется, что, бесѣдуя съ Наполеономъ III, гг. Брайтъ и Кобденъ не доводили своихъ разсужденій до основного принципа. Безъ взаимности! – такой принципъ возмутилъ бы даже Наполеона III.

Я предупредилъ уже, что не буду вдаваться въ подробный разборъ теоріи свободной торговли. Въ настоящую минуту, цѣль моя совершенно иная. Приведя эту пресловутую теорію къ ея простѣйшему выраженію, я укажу только на то, какъ и почему слѣдуетъ ее отрицать.

Софистика свободной торговли очень распространена въ настоящее время; она господствуетъ не только въ политической экономіи, но стремится проникнуть всюду, изгоняя изъ жизни принципы нравственности, права и даже искусства. Эта теорія, радикально ложная, въ сущности ничто иное, какъ та же самая извѣстная и отпѣтая теорія искусства для искусства, любви для любви, наслажденія для наслажденія, войны для войны, правительства для правительства и т. д., короче – всѣ формулы, которыя, отрицая нравственность, науку, право, законы логики, природы и разума, сводятся на нелепую фразу: свобода для свободы.

Нѣтъ, говорю я, Свобода не можетъ сама по себѣ замѣнить законовъ Совѣсти и Науки; другими словами: Истина, Разумъ, Обязанность и Право не разрѣшаются въ Свободѣ, какъ въ основномъ принципѣ. Разумность совсѣмъ не то, что Свобода; любовь и искусство тоже не Свобода; общество и справедливость тѣмъ болѣе не то, что Свобода. Ни одинъ изъ этихъ принциповъ, необходимыхъ для соціальнаго порядка, не заключается въ Свободѣ, хотя и всѣ въ ней нуждаются. Вотъ почему мало сказать, что торговля, трудъ, кредитъ или собственность должны быть только свободны: отъ этого они не станутъ еще справедливыми. Какъ членъ общества, я желаю и требую Свободы; но она меня не вполнѣ удовлетворяетъ. Въ экономическихъ отношеніяхъ съ моими ближними, кромѣ одной Свободы, я требую Истины, Взаимности и Права, точно такъ же, какъ въ Искусствѣ требую вкуса и здраваго смысла, въ Промышленности – пользы, въ Наукѣ – точности и метода. Но вотъ этихъ самыхъ условій, безъ которыхъ для меня немыслима ни Свобода, ни Искусство, ни Философія, ни Наука, вотъ этихъ условій именно и нѣтъ въ свободной торговлѣ.

Если философія и нравственность доказываютъ а priori всю ложь принципа свободной торговли, то и самые факты, въ свою очередь, подтверждаютъ эту ложь.

Неправда, что всякій народъ долженъ отказаться отъ такой промышленности, которая даетъ ему мало выгодъ, и заняться другимъ, болѣе прибыльнымъ производствомъ. Неправда тутъ очевидна, потому что людямъ пришлось бы отказаться отъ трехъ четвертей человѣческаго труда. Основаніе и средства всякаго производства заключаются въ почвѣ; но почвы бываютъ различной плодородности и, притомъ, если земля уже раздѣлена, то, во имя политической и соціальной солидарности, болѣе счастливые земледѣльцы должны какимъ‑нибудь образомъ покровительствовать менѣе счастливымъ и уравнять свои отношенія.