Французская демократия

Слѣдовательно, здѣсь уже немыслимы вопросы, какъ въ буржуазной системѣ или системѣ люксанбурской – должны ли государство, правительство или община господствовать надъ личностью или быть подчинены ей; долженъ ли правитель стоять выше гражданина или гражданинъ выше правителя; угнетаетъ ли власть свободу или служитъ ей: всѣ эти вопросы – чистѣйшая безсмыслица. Правительство, власть, государство, община и корпораціи, классы, товарищества, города, семейства, граждане, – словомъ, группы и индивидуумы, нравственныя и реальныя личности, – всѣ равны передъ закономъ, и только одинъ законъ властвуетъ, судитъ и управляетъ: Des potês ho nomos.

Взаимность предполагаетъ раздѣлъ земли, разъграниченіе собственностей, независимость труда, отдѣленіе другъ отъ друга различныхъ видовъ промышленности, спеціализацію отправленій, личную и коллективную отвѣтственность, смотря потому, каковъ трудъ, личный ли, или коллективный; она предполагаетъ приведеніе общихъ расходовъ къ minimum'y, истребленіе дармоѣдства, уничтоженіе нищеты. Община, іерархія, нераздѣльность, централизація предполагаютъ напротивъ умноженіе вѣдомствъ и органовъ власти, подчиненіе частной воли, потерю силъ, развитіе непроизводительныхъ занятій, безконечное увеличеніе общихъ расходовъ, слѣдовательно, развитіе тунеядства и нищеты.

ГЛАВА V.

Историческая судьба идеи взаимности.

Идея взаимности влечетъ за собою громадныя послѣдствія: она ведетъ между прочимъ къ общественному единству человѣчества. Эта мечта принадлежитъ еврейскому мессіанизму: но ни одна изъ четырехъ великихъ монархій, обѣщанныхъ Даніиломъ, не выполнила эту программу. Вездѣ слабость государства обусловливалась обширностью его предѣловъ: конецъ римскаго завоеванія былъ началомъ разложенія. Подѣливъ между собою пурпурныя мантіи, императоры сами проложили путь возстановленію національностей. Папы потерпѣли такую же неудачу, какъ Александръ и Цезари: католицизмъ не распространился и на половину населенія земнаго шара. Но логика идеи взаимности стремится совершить то, что было не по силамъ ни могуществу великихъ имперій, ни рвенію религіи; эта логика дѣйствуетъ снизу вверхъ; она начинаетъ съ порабощенныхъ классовъ и вторгается въ общество съ противуположной стороны, и потому должна восторжествовать.

Всякое общество образуется, преобразуется и измѣняется съ помощью идеи. Такъ было въ древности и такъ происходитъ въ наше время. Идея отеческой власти легла въ основаніе древнихъ аристократій и монархій: на ней построены патріархатъ или восточный деспотизмъ, римскій патріархатъ и новѣйшій; пиѳагорейское братство легло въ основаніе республикъ Критской, Спартанской и Кротонской. Преторьянское самовластіе, папская теократія, средневѣковой феодализмъ, буржуазный конституціонализмъ – всѣ эти явленія знакомы намъ по опыту. За одно съ ними мы можемъ назвать страстное притяженіе Фурье, двуполое жречество Анфантена, эпикурейскій идеализмъ нашихъ романтиковъ, контовскій позитивизмъ, мальтузіанскую анархію и отрицательную свободу экономистовъ. Всѣ эти идеи стремятся къ господству: ихъ притязаніе на преобладаніе не подлежитъ никакому сомнѣнію.

Но чтобы основать это новое и несокрушимое единство, необходимъ полезный, общечеловѣческій, абсолютный принципъ, который стоялъ бы выше всякаго общественнаго строя и безъ котораго самое существованіе этого строя было бы совершенно невозможно. Мы находимъ этотъ принципъ въ идеѣ взаимности, которая сама есть ничто иное какъ идея взаимно–обязующей справедливости, прилагаемой ко всѣмъ человѣческимъ отношеніямъ и ко всѣмъ обстоятельствамъ жизни.

Весьма замѣчательно, что до сихъ поръ справедливость оставалась чужда или равнодушна ко множеству такихъ вопросовъ, которые требуютъ ея вмѣшательства. Религія, политика, даже самая метафизика отодвинули ее на второй и на третій планъ. Всѣ націи выбирали себѣ въ покровительствующія божества или могущество, или богатство, или любовь, или храбрость, или краснорѣчіе, или поэзію, или красоту; но никому и въ голову не приходило, что Право есть самое великое и сильное божество, стоящее даже выше самого Рока. У древнихъ справедливость была только дочерью Юпитера или, пожалуй, супругой его, но супругой отвергнутой.

Въ первое время существованія обществъ это было совершенно естественно. Руководствуясь воображеніемъ и чувствительностью, человѣкъ сознаетъ прежде всего тѣ предметы, которые непосредственно касаются его; идеи рождаются въ немъ гораздо позднѣе, и изъ нихъ прежде всего возникаютъ идеи самыя конкретныя, самыя личныя, самыя сложныя, тогда какъ самыя общія и простыя идеи, которыя вмѣстѣ съ тѣмъ всегда самыя отвлеченныя, начинаютъ пробиваться гораздо позднѣе. Ребенокъ прежде всего любитъ и уважаетъ отца и мать; потомъ онъ возвышается до идеи патріарха, князя, первосвященника, короля или царя; отъ этихъ личностей онъ мало по малу отвлекаетъ идею власти; но чтобы возвыситься до сознанія, что общество, та великая семья, къ которой онъ принадлежитъ, есть воплощеніе Права – на это ему нужно 30 вѣковъ.