Французская косичка

– Ладно, я накручиваю себя, – согласилась она.

– И все же, – сменил он тему, – даже если вы сто лет не виделись, ты должна была узнать своего двоюродного брата.

– А ты узнал бы любого родственника, появись он вот так, ни с того ни с сего?

– Конечно.

– Правда?

– Разумеется!

Но Джеймсу, похоже, уже надоело это обсуждать. Он покосился в сторону фуд-корта у противоположной стены:

– Пойду газировки куплю.

– Можно купить в поезде.

– Тебе чего-нибудь принести?

– Я подожду до поезда.

Но он, кажется, не понял.

Со словами «Займи нам место в очереди, если вдруг объявят платформу, ладно?» Джеймс отошел, не замечая ее замешательства.

Они впервые путешествовали вместе, пускай и всего на один день. Серена была слегка разочарована тем, что ему безразличны ее дорожные волнения и тревоги.

Оставшись в одиночестве, она вытащила из рюкзака пудреницу и внимательно рассмотрела в зеркальце зубы. На десерт они ели фруктовый крэмбл, посыпанный грецкими орехами, и ей до сих пор мешали ореховые крошки, прилипшие к деснам. В обычной ситуации она просто извинилась бы и на минутку заскочила в ванную, но тут Дора вдруг глянула на часы и спохватилась: «Ой! Ваш поезд!» И все четверо помчались на вокзал, отец Джеймса сел за руль, Джеймс рядом с ним, а Дора с Сереной устроились сзади, чтобы, как сказала Дора, «мы, девчонки, могли наконец спокойно поболтать». Вот тогда-то она и обмолвилась насчет встречи Серены с сестрами Джеймса.

– Скажи, дорогая, – спросила она потом, – а сколько у тебя братьев и сестер?

– О, только брат, – ответила Серена. – Но когда я родилась, он был уже почти взрослым. Мне всегда хотелось иметь сестер. – И она покраснела, потому что прозвучало так, будто бы она намерена войти в семью Джеймса или вроде того.

Дора лукаво улыбнулась и ласково похлопала ее по руке.

Но вообще-то Серена именно это имела в виду. Затаившись в уютном маленьком родительском доме, она люто завидовала своим школьным приятелям с их полчищами родни, гомонящей вокруг, визгливо хохочущей и требующей пространства и внимания. У некоторых были даже сводные братья и сестры, и мачехи, и отчимы, которых можно было выбирать по собственному желанию и отвергать, если что-то не понравится, – так богатеи ковыряются в абсолютно нормальной еде, в то время как голодающие нищие тоскливо смотрят на них из-за ограды.

Что ж, просто подожди и увидишь, уговаривала она себя. Подожди, пока увидишь, какой окажется твоя будущая семья!

Поезд до Балтимора опаздывал уже на пять минут, если верить табло. На самом деле, вероятно, на пятнадцать. А номер платформы все не появлялся. Серена обернулась, высматривая Джеймса. Вот он, слава богу, идет в ее сторону, в руках картонный стаканчик. А рядом с ним, чуть поотстав, тот самый мужчина, которого она приняла за своего брата. Серена моргнула.

– Смотри, кого я нашел! – объявил Джеймс, подойдя.

– Серена? – уточнил мужчина.

– Николас?

– Ага, привет! – И он протянул было руку, но потом передумал и подался к ней, неуклюже приобнял. От него пахло свежевыглаженным хлопком.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Пытаюсь успеть на поезд до Нью-Йорка.

– О.

– У меня встреча завтра утром.

– А, понятно. – Вероятно, он имел в виду деловую встречу. Серена понятия не имела, чем он зарабатывает. – Как поживают твои?

– Они в порядке. Ну так, нормально. Папе, возможно, придется заменить тазобедренный сустав.

– Ох, беда какая.

– Знаешь, что я сделал? – проговорил Джеймс, едва заметно покачиваясь с пятки на носок. – Заметил его около газетного киоска, остановился в нескольких футах позади и окликнул, тихонько так: «Николас?» – Он выглядел ужасно довольным собой.

– А я сначала подумал, что мне почудилось, – признался Николас. – Глянул по сторонам, не поворачивая головы.

– Когда человек слышит свое имя, он реагирует машинально, – продолжал Джеймс. – Если бы я назвал тебя Ричардом, к примеру, ты, возможно, вообще не обратил бы внимания.

– У моей мамы тоже проблемы с суставами, – сообщила Серена Николасу. – Наверное, это наследственное.

– Твою маму зовут… Элис?

– Нет, Лили.

– А, точно. Прости. Я, кажется, рядом с тобой сидел на похоронах деда Гарретта.

– Нет, это была Кендл.

– У меня есть кузина по имени Кендл?

– Ну вы даете, ребята! – неверяще воскликнул Джеймс.

– На самом деле ее зовут Кендал, – продолжала Серена, не обращая на него внимания. – Она просто в детстве не могла выговорить собственное имя.

– Так, выходит, ты все же там была? – уточнил Николас.

– На похоронах? О да.

Она была там, но ей было двенадцать лет от роду. А ему сколько? Около пятнадцати где-то, в таком возрасте это просто разные миры. Серена не осмелилась и словом с ним обменяться. Разглядывала издалека, когда все толпились у входа в похоронное бюро, – его строгое отстраненное лицо и светло-серые глаза. Глаза у него были от матери, Греты, суровой неприступной женщины, слегка прихрамывающей и говорящей с иностранным акцентом – или, по крайней мере, не с балтиморским выговором. Серена очень хорошо запомнила эти глаза.