Французская лилия. Роман о замках

Господин Артур-Ришар Дийон, потомок ирландских королей, был прелатом, любящим роскошь. Также под его началом находились Генеральные Штаты Лангедока и сам Лангедок. Это был красивый утонченный человек, обожающий женщин и охоту. Любые виды охоты! Он прекрасно оценил то сокровище, которое ему доверили. Тогда шел 1769 год, и Розали уже исполнилось семнадцать.

При помощи архиепископа и знаменитого кардинала де Рогана, которых она одинаково ненавидела, юная Жерар познала не только плотские удовольствия, но и изящную жизнь, а также получила много новых знаний. Дийон познакомил ее с талантливыми поэтами и писателями, в частности Жаном де Лафонтеном, известным баснописцем, который учил эту красавицу уму-разуму. Но епископ не слишком долго держал Розали при себе. Страсть к удовольствиям и, следует заметить, постоянная благотворительность не позволяли ему содержать такую красивую девушку в подобающих условиях. И он представил ее мадам де Сент-Этьенн, которая владела салоном, где встречались Дидро, Мармонтель и Кребийон, то есть самым утонченным местом для встреч в Париже. Умные мужи задерживались в залах, но знать расходилась по комнатам, где Розали и познакомилась с мастерами учтивости – герцогом де Ришелье и князем де Субизом.

Но и там она долго не задержалась. В нее влюбился знатный итальянец, князь Алтиери, впрочем ненадолго. Затем она ушла к главному откупщику Окару. Он создал для «прекрасного дитя» все условия, чтобы та устроилась в Оперу хористкой и на «подпевки». И тут она решительно отбросила фамилию Жерар, чтобы стать мадемуазель Дюте, очаровательной девушкой, от которой сходило с ума все общество, потому что она сочетала в себе одновременно неземную красоту и вежливость и при этом была весьма неглупа.

«Я многое повидала, – писала она (а она даже писала свои мемуары!), – мы родились в счастливое время, когда красивая женщина может так хорошо устроить свою жизнь! Я не упустила свой шанс. Я была одновременно и глупой, и кокетливой, и чувственной, и холодной, и хитрой. Меня называли глупышкой, но меня это не удивляло; мне приписывали редкую красоту, а такая красота неизменно сопровождается не слишком большим умом».

В Опере она встретила Мари-Мадлен Гимар, известную танцовщицу, и та вскоре стала ее лучшей подругой.

Тем временем главный откупщик обанкротился, и перед мадемуазель Дюте встал выбор из нескольких любовников, которые не всегда удовлетворяли ее потребности. По-настоящему она любила только господина де Леторьера, а граф Потоцкий нравился ей настолько, чтобы лишь ненадолго развлечься с ним. Но близилось посвящение принца, и это удачное знакомство станет высшей точкой в ее «карьере».

В Париже много говорили о мадемуазель Дюте и ее очаровании. К ней присматривался герцог Орлеанский: не для себя, конечно, а для своего сына. Этот любящий отец хотел доверить первый опыт своего сына той, которая лучше всего знала, как разжечь любовный пыл. И именно красавица Розали одним прекрасным вечером лишила девственности будущего Филиппа Эгалите[5], а пока только развлекала герцога Шартрского. Вот она, настоящая слава!

Но вот появился граф д’Артуа, и на этот раз это был триумф! Брат короля был моложе Розали на несколько лет, но влюбился в нее без памяти, насколько это было возможно при его ветреном сердце и уме. Он поселил Розали в чудесном особняке на улице Шоссе-д’Антен, где ее соседкой стала милая Гимар. Но чаще всего молодой человек и его прелестная возлюбленная встречались в Багателе, посреди чудесных садов.

На связь графа д’Артуа с Розали его супруге, невзрачной Марии-Терезии Савойской, у которой к тому же был очень длинный нос, как-то намекнул граф Прованский, простивший свою сестру и облекший свой намек в шутку:

– Мой брат хочет отведать савойский пирог с чаем…[6]

Но Розали не стеснялась жить на широкую ногу. Ее можно было видеть в Лоншане в карете, запряженной шестеркой белых лошадей с упряжью из голубого сафьяна. Она сияла и восхищала всех, но, несмотря на это, несколько раз слышала и ругательства в свой адрес, а перед ее каретой однажды возникла сумятица, потому что такая откровенная роскошь многим приходилась не по нраву:

«Когда наблюдаешь, как выставляют напоказ подобную пышность, удивляешься, с каким презрением эти богатые дамы относятся к тому, чем занимаются честные женщины», – писала не без доли зависти актриса Софи Арну.