Французская любовь. Как это бывает

Дверь громко хлопнула, и не было сил закрыться и голова моя начала проваливаться в небытие. Я засыпал с улыбкой, вспоминал грустные глаза Маши, хрупкую угловатость девушки, белое платье и маленькую прекрасную грудь. Ее тихое: «Простите», «Простите». Почему я не обернулся там, на верху, и не сжал ее ладони в своих руках. А ведь я мог это сделать. Я точно мог это сделать, я чувствовал это. И мы постояли бы у школы и не пошли бы в это проклятое болото. Я даже не стал бы ее целовать, только бы она доверчиво прижалась ко мне. А она бы прижалась ко мне, и я бы чувствовал ее маленькие теплые комочки у себя под сердцем. Так можно простоять всю ночь. А может, когда-нибудь я увижу их без одежды наяву, стоя на коленях или в постели. Как хорошо представить порой девушку без одежды, и тем более девушку которую ты наверное немножечко спас и почувствовать себя слегка героем и рыцарем. Мягкое одеяло сна забирало меня, тепло укутывало со всех сторон. Как хорошо, что все кончилось. Вот я уже засыпаю. Вот уже почти окончательно сплю и мне очень хорошо. И мир такой голубой и розовый и люди вокруг прекрасные и добрые.

Когда я совсем уснул, мне снился теплый необитаемый остров с белым горячим песком. Коралловые рифы как распахнутые руки выдавались далеко в море, полукружьями очерчивая мелководье с диковинными рыбками. По этому мелководью бродила девушка в белом платье. Она поддерживала края платья руками и плескала ногами в проплывающих рыбок. Рыбки, тем не менее, не боялись ее и приносили ей во рту крупные жемчужины. Она подставляла ладони, они складывали их туда. Когда набиралось с горкой, она весело сыпала их на голову, плечи и при этом кружилась. Жемчужины веером рассыпались вокруг.

Следующий день и вся неделя, оказались для меня не лучшими. Света клала трубку телефона, как только слышала мой голос и тут еще испортилась погода, небо затянули тучи. В такую серую мрачную субботу, ближе к вечеру, я услышал, как кто-то аккуратно щелкает ручкой калитки. «Кто там такой нерешительный, ведь все открыто?» пронеслось у меня в голове. Я вышел, помог открыть. Это была моя спасенная. Глаза ее смотрели широко и открыто, а реснички часто вздрагивали. Собранные на затылке волосы открывали маленькие ушки с крохотными золотыми сережками. Все признаки болезни у ней прошли, и выглядела она чудесно.

– Проходи! – сказал я, будто только и ждал ее. Я действительно обрадовался ее приходу. Маша отрицательно помотала головой.

– Будешь стоять здесь?

Она утвердительно и смешно кивнула.

Одета она была в тщательно наглаженное клетчатое серо-коричневое платье из грубой ткани, на воротнике и манжетах, оно было обрамлено белыми вставками. На ногах белые босоножки, а в руках светлая сумочка. Я почему-то вспомнил выпускной и наших девчонок с класса. Они были такие же нарядные и смешные. Мы стояли молча, я растерялся, не знал что сказать. Наконец молчание нарушила она:

– А где ваша девушка ее нет?

– Ее нет.

– Я хотела бы с ней поговорить.

– Я тоже.

– Может, я подожду ее у вашего дома.

– Это наверно напрасно.

– Не знаю у меня есть время- проговорила она с нотками упрямства, не отводя глаз.

– Ты не пройдешь?

– Не беспокойтесь. Здесь есть скамейка, – улыбнулась она.

– Почему ты не хочешь пройти в дом?

– Я не хочу об этом говорить.– Реснички ее быстро вздрогнули.

– И все же?

– Разве это надо объяснять.

– Не знаю, так будет лучше.

– Если придет ваша девушка, то лучше встретить ее здесь, чем в доме, – она смотрела, открыто и решительно.

– Да, но она не придет, мы неделю не разговариваем.

– Я все равно подожду на улице и уйду, вы идите не беспокойтесь, – Маша так умоляюще посмотрела на меня и так захлопала ресницами, что я не удержался, улыбнулся в ответ и молча глупо кивнул.

– Хорошо.

Что в этом было хорошего? Я ушел, но на душе скребли кошки. Постоял во дворе, что-то вспомнил, потом снова забыл что хотел, сделал пару кругов по огороду. Желание вернуться к ней казалось, было непреодолимым, но я этого не сделал. «Да! Она мне нравится? Зачем я ушел? А Света? Все равно не порядочно с моей стороны ее одну там оставлять. А теперь поздно возвращаться. Что я скажу. Пожалуй, точно не нужно было уходить, я бы непременно остался. Непременно. Она такая милая, только чуть странная и наивная, но она человек не игрушка. Человек не может безнаказанно приближать к себе другого человека. Он ответственен за все и за злое и доброе, что он сделал другому. Если не хочешь сделать зло человеку потом, лучше не делай добро в начале. Эта фраза засела у меня в голове. „Если не хочешь сделать зло человеку потом, лучше иногда не делать добро в начале“. Нет наверно правильно, что я не остался». – Пытался успокаивать я себя, но места себе не находил.