Французская магия (гет)

Подойдя к Делакурам, я посмотрел на мраморную лестницу, по которой поднимались следующие гости, и застыл в удивлении. Делакур-старший, проследив за моим взглядом, тоже выглядел немало озадаченным. Высокий мужчина, затянутый в строгие черные одежды, и женщина в ярко-алом платье. Аврелий и Арратайа Цимусы. Под стук посоха в руке черного мага, чета преодолела лестницу, любезно раскланявшись с Мари Делакур и пожелав ей всяческих благ. Арратайа, как и я, явно одела контактные линзы, по крайней мере, ее глаза выглядели совершенно обычными, а длинные ушки прятались в высокой прическе, из которой свисала только одна изогнутая прядь волос, падающая на точеную шею.

Я перехватил и эту пару неожиданных гостей, отведя их на одно из почетных мест. Всю дорогу нас сопровождали удивленные взгляды гостей Жан-Клода и Мари, — Цимусы явно крайне редко посещали подобные светские мероприятия.

— Мы решили, что с вашим появлением во Франции, Лорд... — Аврелий выразительно посмотрел на меня.

— Мистер Бриттон, Гарольд Бриттон. — Я понял невысказанный вопрос.

— Так вот, мистер Бриттон, — маг чуть заметно улыбнулся. — Мы решили, что с вашим появлением во Франции будет связано много интересного, а моя жена очень любопытна.

Арратайа обворожительно рассмеялась, показывая белоснежные ровные зубки.

— Мистер Бриттон, пользуясь случаем благодарю за ваше... послание. Вижу, вы тоже воспользовались моим советом. — Девушка лукаво посмотрела на меня.

— Еще раз благодарю, и рад снова встретиться с вами. — Я поклонился Цимусам.

Как я понял, беседа с Цимусами, демонстративно выделившими мою скромную персону среди прочих гостей, не прошла незамеченной, и теперь аристократы обдумывали, какого рода дела могут связывать наследника одной из ветвей Бриттонов со старинным и очень влиятельным семейством черных магов. После бала нужно будет однозначно обсудить это с Жан-Клодом, подумалось мне.

Занимая непринужденной беседой опасных гостей, к которым пока что никто из собравшихся не рискнул присоединиться, я пропустил момент, когда все ожидавшиеся на бал гости уже явились, ручеек из одиночек, пар и целых семей наконец иссяк. Жан-Клод и Мари, весело улыбаясь собравшимся в зале людям, проследовали к центру зала, за ними последовали и мы с Флёр.

Сидевшие на отдельном балконе музыканты, получив сигнал от Жан-Клода, заиграли первую мелодию. Свет в зале, повинуясь магии эльфов, несколько притух. Гости, с самого начала не занимавшие в своих перемещениях центральную часть зала, как по команде развернулись к хозяевам бала. Мари положила руку, затянутую в перчатку, на плечо мужу, отдавая другую руку в плен широкой ладони, и первый танец, — медленный, чувственный вальс, — начался.

Я смотрел, как две фигуры в блеске золота и драгоценностей, медленно кружатся по сумрачному залу, сопровождаемые светом от вмурованных в потолок колдовских кристаллов, словно солнечными лучами из-за туч. Легкий стук каблучков по камню практически заглушал мягкие шаги Жан-Клода; освещенные магическим светом, они, казалось, не видели никого в зале, поглощенные друг другом. Я невольно подумал, сохраню ли такое же сильное чувство к Флёр, спустя многие годы, и по-хорошему позавидовал политику, сумевшему это сделать.

Вальс Штрауса, сменивший вступительную мелодию, вывел на освещенный лучами участок и нас с Флёр. Мои пальцы осторожно, но крепко удерживали ладошку девушки, а другая рука лежала на скрытой под тонким шелком спине.

Моя мечта сбылась — я танцевал с любимой девушкой в огромном бальном зале, держал её за руку. Единственное, о чем я жалел, что этот праздник — не день нашей помолвки, до которой еще целый год. И благодарил Небеса за то, что собравшиеся не в состоянии прочитать мои мысли во время стремительного движения — слишком много в них было такого, что должна была услышать одна Флёр через нашу связь. Шаг, еще шаг, разворот, не разрывая контакт глаз, чувствуя, как изгибается стройное тело под тонким шелком платья.

Внутри меня рушились какие-то барьеры, поставленные еще в далеком детстве бесконечными издевательствами Дурслей. Ласковое тепло, идущее ко мне через контакт рук, как будто стирало в моей душе заполонившую ее за четырнадцать лет горечь утрат.

Шаг, разворот, горят огнем пальчики, доверчиво сжимающие мою ладонь. Только легкий стук туфелек Флёр и Мари по полированному каменному полу вклинивался в окутывающие нас звуки музыки. Шелковистые волосы Флёр слегка растрепались в потоке колдовского ветра, неожиданно спустившегося к нам с верхнего яруса зала.