Французская мелодия

— Плач не может показаться, он был или его не было.

— У вас причуды перевозбуждённой фантазии.

Богданов почувствовал, что начинает выходить из себя.

— Я собственными ушами слышал.

— Послушайте, молодой человек! Я же сказала, вам показалось.

Звук закрываемой двери балкона стал последним аккордом бесславного порыва оказать человеку помощь. Мало того, Мачо был обвинён в посягательстве на покой незнакомого ему человека, что не могло не сказаться на самолюбии.

— Ну и чёрт с тобой, — скорее для себя, чем для соседки проговорил в сторону балкона Илья.

Последующий день Богданов посвятил морю и солнцу. До двенадцати валялся на пляже. Затем обед, полуторачасовой отдых, два часа с книжкой под зонтом в шезлонге у бассейна.

Француженку видел лишь однажды на расстоянии в несколько десятков метров, когда та, придя на пляж, расположилась на лежаке.

Ощутив желание подойти и спросить, что она так долго спит, Илья решил: лучше будет, если не станет обращать внимания на рыжеволосую вовсе.

День клонился к вечеру. Солнце только — только озарило кроваво-красным закатом кромку неба, Илья уже был готов к празднику. Будучи в Москве, он дал себе слово — каждый прожитый на юге день проживать, как последний. Ради чего горбатился целый год, живя мечтой о том, как будет отдавать себя той, кто сможет подарить ему долгожданные мгновения счастья?!

Увлечённый подготовкой к вечеру, Богданов не сразу услышал прозвучавший со стороны балкона голос. И только когда по комнате прошелестело: «Молодой человек!» — Илья понял, обращение, адресованное ему, исходило оно ни от кого-нибудь, а от той самой рыжеволосой дивы, что жила в соседнем номере.

Француженка ждала на балконе с зажатой между пальцами сигаретой.

— Зажигалки не найдётся?

— Что ваша вышла из строя?

— Это вы были вчера в кафе в конце пирса? — пропустив мимо ушей вопрос, попыталась перехватить инициативу незнакомка.

— Я.

— Вы следили. И следили за мной.

— Интерес обусловлен исключительно мужским любопытством.

Ресницы незнакомки вспорхнули, подобно крыльям бабочки.

— За комплимент спасибо, конечно, но я думаю, вам тоже особо жаловаться не на что.

— Не означает ли это, что и вы обратили на меня внимание?

— Как не обратить, если весь отель только и жужжит: Мачо — то, Мачо — это!

— Мачо не прозвище. Мачо — позывной. В любой секретной организации каждый член должен иметь позывной.

— По поводу члена это вы правильно заметили, позывной должен быть. Что касается человека, я привыкла обращаться по имени. Меня зовут Элизабет.

— Элизабет Лемье.

Глаза француженки вспыхнули ещё большим удивлением.

— Я же говорю, секретная организация, — развёл в стороны руки Илья.

— В таком случае должна ответить тем же. Вы — Богданов, бизнесмен из Москвы. Тридцать два года. Не женат. В Ялте в третий раз. Не пропускает ни одной юбки, если, конечно, та того достойна. Задирист. Щедр. Умён. Обладаете обаятельной улыбкой и, что особо отмечено, невероятной коммуникабельностью.

— Правильно, если добавить — исключительно на период отдыха. В остальном Мачо — человек сдержанный, хладнокровный, безжалостный, когда дело касается чужих трудностей, при этом невероятно целеустремлённый.

— Не женаты, поскольку не определились, нужен ли вам кто — либо вообще?

— Можно сказать и так.

— В таком случае вы эгоист?

— Эгоисты — те, кто живёт ради себя. Я же не пропускаю ни одной юбки. Выходит, эгоист наполовину.

— И вы это можете доказать это на деле?

— То есть?

— Предлагаю провести вечер в моём обществе, — поспешила уточнить француженка. — Бу дете развлекать меня рассказами о любовных похождениях, я украшать ваше одиночество. Не для этого ли вы накручивали по пирсу круги, разглядывая меня в отражении витрин?

— Заметили?

Понимая, что первый раунд проигран, Илья решил позволить француженке покуражиться.

— Первый раз возле магазина, — не замедлила воспользоваться Элизабет. — Затем возле банка. Последний раз в кафе.

Богданов хотел было напомнить о ночном разговоре. Посчитав, что бестактность — не лучший способ для нанесения ответного укола.

— Предложение по поводу вечера принято. Надеюсь, мадам пунктуальна?

— Настолько, насколько позволяет женская слабость.

Сказать, что вечер удался, не было преувеличением. Всех, кто находился в ресторане, включая женщин, были загипнотизированы француженкой. Даже Богданов и тот, будучи готовым к появлению рыжеволосой как явлению, вынужден был признать, что Элизабет превзошла саму себя.

Белые гофрированные брюки, такого же цвета блузка с глубоким декольте создавали впечатление, будто явление не то идет, не то плывет.

Поймав себя на мысли — «гордость, подпитанная вниманием к Элизабет со стороны публики, а значит и к нему тоже, мешает собраться с мыслями», Илья, придав лицу максимум безразличия, решил начать с укола по самолюбию француженки.

Предложив Элизабет занять место напротив, проговорил: «Почему-то думалось, пунктуальность свойственна не только королям, но и королевам тоже».