Французская повесть XVIII века

— Это правда, — ответил он, — и я в том раскаиваюсь, но отступаться от слов своих не могу.

— Признаете ли вы, — сказала фея, — что лишитесь всякой власти над принцессой, если отдадите ее в руки возлюбленного?

— Еще бы! Разумеется! Но к чему это здесь? Право, она сама не знает, что говорит! — проворчал он в негодовании.

В тот же миг фея Привратница предстала в облике феи Обманщицы.

— Дух Тугодум, глупец, — сказала она громким голосом, — узнай своего соперника.

Она тронула песика волшебной палочкой, тот вновь обрел прекрасные черты принца и бросился к ногам Зельмаиды. Дух убежал, закричав: «Ах ты собака!»

Тотчас же отпраздновали свадьбу наших любовников, и ходят слухи, что ночью Зельмаида тоже повторяла: «Ах ты собака!» — но совсем иначе, чем то произнес дух, а посему можно поверить старой сказке, где говорится, что Зюльми и Зельмаида жили долго и счастливо и народили много детей.

ВОЛЬТЕР МИР, КАКОВ ОН ЕСТЬ, ВИДЕНИЕ БАБУКА, ЗАПИСАННОЕ ИМ САМИМ

Перевод Е. Гунста

Среди духов, управляющих государствами, Итуриэль занимает одно из первых мест; в его ведении северная часть Азии. Как-то утром он снизошел в дом скифа Бабука, на берегу Окса,^{79} и сказал ему:

— Бабук, безумства и бесчинства персов вызвали наш гнев; вчера состоялось совещание духов Северной Азии, чтобы решить вопрос, подвергнуть ли Персеполис^{80} каре ему же в назидание или вовсе разрушить его. Отправляйся в этот город, все разузнай; привезешь мне подробный отчет, и на его основании я решу, наказать ли город или вовсе стереть его с лица земли.

— Но, повелитель, я никогда не бывал в Персии, — скромно отвечал Бабук, — я никого там не знаю.

— Тем лучше, — возразил ангел, — значит, ты будешь беспристрастен. Небо наделило тебя здравомыслием, а я добавлю к этому дар внушать людям доверие; ступай, смотри, слушай, наблюдай и ничего не опасайся, повсюду ждет тебя радушный прием.

Бабук взобрался на своего верблюда и в сопровождении слуг отправился в дорогу. Спустя несколько дней он повстречал в Сеннарской равнине^{81} персидскую армию, готовившуюся к бою с индийской. Сначала он обратился к солдату, стоявшему в сторонке. Он заговорил с ним и спросил, из-за чего началась война.

— Клянусь всеми богами, — отвечал солдат, — понятия не имею. Это меня не касается: мое ремесло — убивать или быть убитым, этим я зарабатываю себе на жизнь; кому я служу — не имеет ни малейшего значения. Я даже мог бы хоть завтра перейти на сторону индийцев, ведь говорят, что они платят воинам почти на полдрахмы медной больше, чем платят нам на проклятой персидской службе. Если желаете знать, из-за чего дерутся, обратитесь к моему командиру.

Бабук сделал солдату небольшой подарок, затем вошел в лагерь. Вскоре он познакомился с командиром и спросил у него, из-за чего началась война.

— Откуда же мне знать? — ответил командир. — Да и зачем мне это? Я живу в двухстах лье от Персеполиса; до меня доходит слух, что объявлена война; я тотчас покидаю семью и отправляюсь, как водится у нас, на поиски богатства или смерти, поскольку ничего другого мне не остается.

— Ну, а товарищи ваши, — продолжал Бабук, — может быть, они знают немного больше вашего?

— Нет, — возразил офицер, — одним только нашим главным сатрапам доподлинно известно, из-за чего началась драка.

Бабук, крайне удивленный, отправился к генералам, сблизился с ними. Один из них сказал наконец Бабуку:

— Поводом к войне, которая уже двадцать лет раздирает Азию, послужила ссора евнуха одной из жен великого короля Персии с чиновником из канцелярии великого короля Индии. Речь шла о праве собирать подать, приносившую около тридцатой части дарика. Наш премьер-министр и премьер-министр Индии достойно отстаивали права своих повелителей. Распря разгоралась. С той и другой стороны были выставлены армии численностью в миллион штыков. Ежегодно приходится рекрутировать еще по четыреста тысяч солдат. Нет конца убийствам, разбою, пожарам, опустошениям, весь мир страдает, а неистовство продолжается. Наш премьер-министр и индийский постоянно уверяют, что они действуют, только руководствуясь благом рода человеческого, и каждое их уверение сопровождается разгромом какого-нибудь города и разорением нескольких провинций.

На другой день, когда разнесся слух, что скоро будет заключен мир, персидский военачальник и индийский поспешили сразиться; битва была кровопролитной. Бабук лицезрел все сопутствующие ей бесчинства и мерзости; он стал свидетелем происков главных сатрапов, которые делали все возможное, чтобы погубить своего начальника. Он видел командиров, убитых их собственными солдатами; он видел солдат, которые приканчивали своих смертельно раненных товарищей, дабы вырвать у них какие-нибудь окровавленные, рваные, грязные лохмотья. Он заглянул в госпитали, куда свозили раненых, большинство коих погибало из-за преступного нерадения тех, кому персидский король платил довольно щедро за то, чтобы они помогали пострадавшим…