Французская революция

Впрочем, внутри самих Генеральных штатов также имелось политически активное меньшинство. «Патриотическая партия» приняла в выборах самое деятельное участие. Комитет тридцати и аналогичные ассоциации в провинции энергично помогали своим единомышленникам, издавали памфлеты в их поддержку, разрабатывали образцы наказов, принимавшихся затем на собраниях избирателей. В результате практически все ведущие деятели антиправительственной оппозиции получили депутатские мандаты.

В самом начале работы Генеральных штатов большинство депутатов не помышляло о конфронтации с правительством и было настроено на конструктивное взаимодействие с ним, тем более что наказы избирателей не требовали от созванного органа слишком радикальных мер. Однако нерешенность вопроса о порядке голосования сразу же напомнила о себе, едва лишь речь зашла о том, как проверять полномочия депутатов. Представители третьего сословия потребовали, чтобы это происходило на общем заседании, что исключало деление на палаты по сословиям и предполагало индивидуальное голосование. Представители же привилегированных сословий, напротив, настаивали на проведении этой процедуры раздельно, по палатам, что было бы равносильно возвращению к традиционному порядку голосования по сословиям.

Ни одна из сторон не хотела уступать, и споры по сугубо техническому, казалось бы, вопросу – как именно проверять полномочия депутатов – растянулись более чем на месяц. Вот тут бы и сказать свое веское слово главе государства, чтобы немедленно, раз и навсегда разрешить спор, но Людовик XVI не умел ставить государственные интересы выше личных чувств, как делали по-настоящему великие монархи. Так, его теща, императрица Мария-Терезия, рожая будущую королеву Франции Марию-Антуанетту, продолжала работать с документами даже после начала схваток и прервалась лишь на полчаса, чтобы произвести дочь на свет. Людовик XVI был бесконечно далек от подобного самоотречения и не умел отвлекаться от семейных забот ради государственных проблем. После открытия Генеральных штатов он пустил все дела на самотек и занимался только своим старшим сыном, безнадежно больным и угасавшим буквально на глазах. Когда 4 июня ребенок умер, Людовик и вовсе впал в глубокую депрессию. Его не интересовал разгоравшийся в Генеральных штатах конфликт между сословиями, а тот между тем приобретал все большую остроту.

Среди депутатов третьего сословия тон задавали две региональные группы, которые, исходя из своего локального опыта, предложили два принципиально разных подхода к решению возникшей проблемы. Представители провинции Дофине, где все три сословия ранее сумели договориться в замке Визиль о восстановлении провинциальных штатов на новой основе, ратовали за поиск компромисса. Напротив, представители Бретани, где ранее борьба между дворянством и третьим сословием вылилась в вооруженное противоборство, предлагали наиболее решительный способ действий и в Генеральных штатах: они советовали объявить депутатов третьего сословия единственно легитимными представителями нации. Тем самым духовенство и дворянство вообще оказались бы отстранены от принятия решений.

Невмешательство короля и бескомпромиссная позиция привилегированных сословий привели к тому, что среди депутатов от третьего сословия возобладала точка зрения бретонцев. Большое значение имело и то, что радикально настроенные депутаты из Бретани были хорошо организованы. Прибыв в Версаль, они еще за неделю до начала работы Генеральных штатов создали Бретонский клуб, на заседаниях которого договаривались о своих дальнейших действиях и согласовывали их с теми депутатами, которые пользовались наибольшим влиянием среди представителей третьего сословия. В первые недели заседаний таковыми стали люди, уже проявившие себя в период Предреволюции: адвокаты из Гренобля Мунье и Барнав, аббат Сийес и, конечно же, граф Мирабо, который, благодаря своему мощному голосу и выдающемуся ораторскому дару, задавал тон дискуссиям.