Французская вдова

– Боже мой, – Марина прижала руку ко лбу, – не могу поверить. Как Виктор мог впутаться в такое дело? Браслет… Убийства двух актрис… Почему он записал свои опасения, а потом вырвал листки из ежедневника и засунул в книгу?

– Если найдем убийцу, ответы отыщутся сами собой, – заверил ее Федор.

– А в вещах Виктора вы нашли что-нибудь стоящее? – неожиданно вспомнила Марина.

– Ровным счетом ничего. Тут полный провал. Зарядил его мобильный телефон – пусто. То есть просто обычные звонки и сообщения. Ничего непонятного или из ряда вон выходящего. Компьютером он практически не пользовался, так что… Все вещи как вещи. В записях нет больше ничего заслуживающего внимания. И ежедневника, из которого вырваны страницы, тоже нигде нет.

Марина нахмурилась.

– А что, если его забрал убийца? А свои записи Витя успел спрятать?

– Это только если они были знакомы. Иначе как бы он успел? Убийца пришел, чтобы заткнуть Виктору рот. Нет, ваш брат спрятал эти листки, которые я нашел, заранее, по какой-то одному ему ведомой причине.

– Но он должен был понимать, что в эту книгу, кроме него, вряд ли кто заглянет! Как вы сказали? «Любовь в Париже»? Я никогда в жизни о ней не слышала. И в нашей семье нет по этому поводу никаких легенд, преданий и связанных с романом смешных случаев. Ничего, что заставило бы меня или маму перелистать страницы, – воскликнула Марина.

– Возможно, ваш брат хотел сказать вам об этой книге, просто не успел, – предположил Федор. – В любом случае, страницы он почему-то вырвал из ежедневника. А сам ежедневник исчез, это факт. Еще по чашке кофе?

– Муж запрещает мне пить по две чашки за один раз, – слегка смутилась Марина. – Но с вами я выпью.

– Когда вы так говорите, я чувствую себя вашим злым демоном.

Федор подозвал официанта и сделал заказ.

– Вы вовсе не демон. Хотя и свалились словно с неба. Если бы не вы, убийство Виктора так и осталось бы… предположением. Мой муж… Он не стал бы… ну… тратить столько времени на то, что сложно доказать.

– Странно. Ведь именно он попросил своего друга присутствовать на вскрытии.

– Это был жест, – смутилась Марина. – Он слишком занят, чтобы расходовать себя на поиски убийцы Виктора. Ведь он ежедневно спасает людей…

– Понятно, – помог ей Федор. – Его гуманизм шире, гораздо шире.

– Ну, что-то в этом роде. А кофе здесь действительно вкусный. И завтрак был что надо, и…

«И вы тоже что надо», – мысленно договорил за нее Федор. Он чувствовал себя немного неуютно. Марина нравилась ему достаточно сильно, чтобы не бросать расследование. Но не настолько сильно, чтобы вступать за нее в борьбу с гуманистом-мужем. «Там поглядим, – подумал он. – Жизнь покажет, сердце не подведет».

* * *

Следующий заход в театр состоялся через день. Тарасов смог освободиться только после обеда, и Федор снова, как и в первый раз, подхватил его у подъезда.

– Разворошили палкой осиное гнездо, – пробурчал режиссер. – А теперь ты хочешь, чтобы мы головы туда засунули. Слушай, ты и в самом деле думаешь, что сможешь раскрыть три убийства? – Он покосился на своего спутника.

– Мы просто собираем факты и фактики, – уверенным тоном ответил Федор. – В какой-то момент их наберется достаточно для того, чтобы картинка сложилась.

– То есть ты считаешь, что убийства раскроются как бы сами собой. Надо просто аккумулировать информацию?

– Нет, еще нужна умная голова, – ответил Федор. – Которая превратит эту информацию в единственно возможную версию.

– Впервые вижу такого самонадеянного букиниста, – буркнул Тарасов. – Только боюсь, твою умную голову вскоре завалит фактами. Смотри не захлебнись.

– А ты на что? – улыбнулся Федор. – Твоя голова тоже пригодится.

– Кстати, я тут все думал, – небрежно сказал Тарасов, – какого дьявола Лариса Евсеева полезла вдвоем с убийцей на шестнадцатый этаж?

– Наверное, она не считала этого человека убийцей.

– Но ведь целых шестнадцать этажей надо было пройти пешком!

– Ну, не знаю, – пробормотал Федор. – Нужно у женщин спрашивать, что может заставить их преодолеть такой подъем.

– Жалость, – мгновенно ответил Тарасов. – Сильнее женской жалости только инстинкт материнства. Это я тебе говорю. Но ведь никаких детей у нее не было, так что точно жалость.

– Лариса из жалости сопровождала какого-то типа на крышу? Чушь какая-то. Кстати, следователь Зимин к тебе больше не наведывался? Хочется узнать, как продвигаются дела у следствия.

– Будто он что расскажет! Нет, пока не наведывался, но наверняка вот-вот появится. Я попробую из него что-нибудь вытянуть. Мы ведь с тобой узнали, что Светлану и Ларису реквизитор подозревал в краже браслета. Может быть, Зимин тоже это выяснил? Возможно, реквизитора уже допросили и появилось что-нибудь новенькое.

– Я вчера ездил в Ленинку, – неожиданно сообщил Федор.

Он вел машину легко, без напряжения, ехал быстро, но на дороге не суетился – не перестраивался из ряда в ряд, не подрезал другие машины, не сигналил и не нервничал на светофорах. Если хочешь узнать характер человека, посмотри, как он водит машину. Тарасов смотрел и завидовал.

– На кой черт тебе Ленинка? – удивился он.