Французская вдова

– Дело в том, что с Петром Валерьяновичем случилось несчастье. Он умер.

Девушка ахнула и зажала рот рукой. Глаза у нее сделались огромными и испуганными.

– Он ваш родственник? – продолжал атаковать Тарасов.

Рыженькая, не отнимая ладони ото рта, отрицательно помотала головой.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил Тарасов скучным голосом. За время своего длительного общения с представителями правоохранительных структур он успел отлично усвоить их манеру общения с подозреваемыми и теперь без труда играл свою роль. Проигнорировать просьбу, высказанную подобным тоном, было просто невозможно.

– Я… Кузнецова… Алла Николаевна, его лечащий врач.

Тарасов заметил, что девушка сильно побледнела и даже кончик ее хорошенького носа заострился от волнения. По его мнению, врачам надлежало лучше владеть собой. Алле Николаевне уже следовало бы прийти в себя, но она по-прежнему казалась потрясенной.

Неожиданно выражение глаз молоденькой врачихи изменилось, и Тарасов, который не отводил от нее пристального взгляда, сразу догадался – она что-то вспомнила. Он был прав – девица вполне может оказаться полезной для их с Федором расследования. Теперь его задача состояла в том, чтобы не дать ей очухаться и заставить говорить.

– Алла Николаевна, – стараясь выглядеть как можно более внушительно, сказал он, – есть подозрение, что Петра Валерьяновича убили. Поэтому здесь скоро будет полиция. И вы обязаны рассказать следствию все, что вам известно. Каждая мелочь может стать в этом деле важным вещественным доказательством.

Его слова произвели на очаровательную Аллу Николаевну именно то впечатление, на которое он и рассчитывал. Она решила, что ее в чем-то подозревают, и покраснела до корней волос. Румянец был таким яростным, что Тарасов чуть было не зажмурился.

– Вы понимаете… Это вышло случайно, – забормотала девушка и, пристроив свой портфель на коленке, принялась лихорадочно открывать замочки. – Петр Валерьянович очень закрытый человек… Был закрытым человеком! Чтобы лечить его, мне требовалось наладить контакт…

– Я все понимаю. Не надо так нервничать, Алла Николаевна, – почти ласково сказал Тарасов, заставив докторшу занервничать еще сильнее.

– Когда я увидела его, – подняла на него глаза рыженькая, – я сразу подумала, что могу рискнуть и…

– Кого вы увидели? – осторожно уточнил Тарасов, которому на самом деле хотелось взять ее дурацкий портфель и выпотрошить его, вырвав замки с мясом.

– Не кого, а что, – Алла Николаевна наконец справилась с задачей и, сунув руку в темное нутро портфеля, достала оттуда две толстые тетради, перехваченные резинкой. – Дневник.

– Возницын вел дневник? – удивился Тарасов.

– Это старый дневник, записи начинаются после войны и охватывают около пяти лет. Очень… личные записи. Я хотела его сегодня вернуть так, чтобы Петр Валерьянович ничего не заметил.

– Давайте их сюда, – безапелляционным тоном приказал Тарасов. – Кстати, оставьте мне свои координаты. Возможно, нам потребуется с вами связаться.

Как и следовало ожидать, докторша не стала задавать лишних вопросов. Она молча протянула ему тетради, а потом извлекла из кармашка пиджака свою визитку.

– А теперь идите, – милостиво разрешил тот. – Идите, идите…

«С богом», – хотел добавить он, но вовремя прикусил язык.

Алла Николаевна потерянно повернулась и, переставляя непослушные ноги, двинулась к лестнице. Она начала медленно спускаться по ступенькам, но как только скрылась из виду, Тарасов услышал дробный стук каблучков – лечащий врач Возницына ссыпалась на первый этаж со скоростью первоклассницы, испугавшейся соседского бульдога. Хлопнула дверь подъезда, и Тарасов вздохнул с облегчением. Он еще некоторое время постоял на лестничной площадке, прижимая к себе добычу, потом вызвал лифт и поехал вниз.

* * *

– Хорошо, что меня не было в театре, – покачал головой Тарасов. – Иначе Зимин мгновенно внес бы меня в список подозреваемых.

– А мне кажется, следователь к тебе вполне лоялен, – возразил Федор. Размышляя над делом, он основательно изжевал карандаш, с которым сидел над листом бумаги.

– Не знаю, как ты, а я после убийства Валерьяныча чувствую себя совершенно деморализованным. У меня нет ни единой путной мысли в голове. Зачем его убили? Если уж на то пошло, сам старикан запросто мог бы кого-нибудь грохнуть…

– Может быть, ему заткнули рот? – вслух подумал Федор. – Он что-нибудь знал или видел…

– Ну, тогда твой убийца – просто псих. Косит всех свидетелей подряд! Двух актрис убил, потом инвалида, а теперь еще и реквизитора. Не многовато ли?

– Что ты у меня-то спрашиваешь? – удивился Федор.

– А у кого еще мне спрашивать? Это ты решил найти того, кто пришил Виктора. И меня к делу пристегнул. – Тарасов прошелся по полупустой комнате.

Сегодня он впервые появился в квартире, которую снимал Федор. И, совершенно очевидно, чувствовал себя здесь неуютно. То и дело посматривал на свои окна, темневшие напротив.

– Что, если убийц несколько? – Федор наморщил лоб. – Поэтому нам и кажется, что преступник расправляется со всеми подряд.