Французская волчица — королева Англии. Изабелла

Теперь королева полагалась на займы у Барди ^{981}, но у нее не было гарантии, что так будет продолжаться долго, и тогда Карл IV снова своевременно пришел на выручку, выдав ей 1000 парижских ливров. ^{982}Согласно Фруассару, при этом сказал: «У нас всего достаточно и для тебя, и для нас самих»,и «он позаботился, чтобы ее снабдили всем необходимым».В этом жесте братской привязанности было мало чистого альтруизма, так как Карл твердо намеревался извлечь выгоду из раздоров между сестрой и ее мужем, а именно вернуть себе Гасконь. Он написал Эдуарду жестко и без экивоков, что «не может позволить [сестре] вернуться к нему, если ей не гарантируют защиту от козней, которые строят против нее враги — Деспенсеры». ^{983}

В тот же день, 1 декабря, когда Эдуард заставил епископов написать королеве, он сам отправил ей письмо с приказом вернуться без проволочек. Писал он следующее:

«К королеве.

Сударыня, многократно писали мы вам, как перед церемонией оммажа, так и после нее, выражая наше великое желание видеть вас рядом с собой, и о нашей великой сердечной тоске из-за вашего долгого отсутствия; и, понимая, что вы таким образом причиняете нам великую неприятность, мы желаем, чтобы вы явились к нам как можно скорее и без новых отговорок. Прежде чем был свершен оммаж, вы выдвигали это дело в качестве объяснения, а теперь, когда мы прислали вам с почтенным отцом, епископом Винчестерским, подорожную грамоту для вас, вы не желаете ехать, боясь и сомневаясь в Хьюго Деспенсере. Чему мы не можем не дивиться, когда вспоминаем ваше лестное обращение друг с другом в нашем присутствии, столь дружелюбными и милыми были ваши манеры, вы высказывали особые уверения и бросали взгляды, и проявляли иными способами самую крепчайшую дружбу, и также с тех пор подкрепляли ее замечательными письмами, последние из которых пришли совсем недавно, и он сам их нам показывал…»

Следующее предложение свидетельствует, что Эдуард либо являлся лжецом высшей категории, либо был способен на величайший самообман — а может, попросту отличался чрезвычайной глупостью:

«И, разумеется, сударыня, мы знаем достоверно, как и вы это знаете, что он всегда добивался от нас всех почестей, какие только возможны, для вас, равно как и не совершалось никаких злых дел и не чинилось ущерба вам с тех пор, как вы стали моею спутницей; за исключением, возможно, как вы сами должны помнить, одного случая, когда мы имели основания сказать вам наедине несколько слов упрека из-за вашей гордыни — но, впрочем, без какой-либо грубости. И, несомненно, Господь и закон святой нашей Церкви воспрещают вам, ради вашей и нашей чести, преступать наши приказы либо оставлять наше общество по каким-либо мирским причинам».

Как замужняя женщина, обязанная подчиняться, Изабелла оказалась в безвыходной ситуации. Подчинившись приказу Эдуарда и вернувшись к нему после того, как она открыто проявила свою ненависть к Деспенсеру, она почти наверняка навлекала на себя большую опасность. Однако, проявив неповиновение своему господину и оставшись там, где была, она рисковала попасть под осуждение церкви и общества в целом.