Французская волчица — королева Англии. Изабелла

Визит Изабеллы длился восемь дней (а не три недели, как утверждает Фруассар), и в эти дни она «пользовалась почетом и побывала на благородных празднествах». Граф был в восторге, когда Изабелла официально попросила у него руку одной из его дочерей для своего сына^{1097}, и были приняты меры, чтобы принц Эдуард, «юноша весьма обаятельный и многообещающий»^{1098}, проводил как можно больше времени в обществе четырех выживших дочерей графа — Маргариты, Филиппы, Жанны и Изабеллы. Вскоре, если верить Фруассару, стало очевидно, что мальчик был «особенно увлечен и смотрел глазами любви на Филиппу, а не на остальных. И девушка также отличила его и старалась бывать в его обществе больше, чем ее сестры. Так я слыхал самолично из уст нашей доброй государыни».

Когда настало время королеве и ее сыну уезжать из Валансьена, и Изабелла, и Эдуард «обнялись со всеми девицами по очереди, а госпожа Филиппа, когда настал ее черед, разразилась слезами». Ее спросили, в чем дело, и она ответила: «„Мой милый кузен из Англии покидает меня, а я уже так привыкла к нему!" Тогда все присутствующие рыцари рассмеялись»^{1099}, а кое-кто, быть может, многозначительно улыбнулся, зная, что эта детская привязанность соответствует намерениям взрослых. Этот брак был для Изабеллы не только политической необходимостью, но также средством покрепче привязать к себе сына, и эта связь должна была стать тем прочнее, если он будет благодарен матери за то, что нашла ему невесту, пробудившую в нем любовь. Надежда на брак с Филиппой могла также помочь мальчику забыть, что, беря себе невесту из Эно, он нарушает повеления своего отца.

* * *

Все еще ожидая вторжения из Франции, король Эдуард 4 августа назначил ответственных, чтобы прочесать все побережье. Сам он был занят, объезжая свое государство, посещая города и замки, пытаясь заручиться поддержкой знати. К 10 августу была подготовлена система сигнальных огней, а двумя днями позже король приказал собрать в Портсмуте ряд больших кораблей.^{1100}

Эдуард оказался не настолько глуп и неосведомлен, как полагал Карл IV, поскольку наблюдение было установлено также и на восточном побережье. 16 августа начались приготовления, чтобы к 21 сентября в Оруэлле собрался флот. Видимо, разведка у Эдуарда была поставлена хорошо, так как дата начала вторжения и место высадки были определены с поразительной точностью.

Ссылаясь на то, что король Франции якобы «задерживает» королеву и принца Эдуарда, а также «лелеет» английских изгнанников, 26 и 29 августа Эдуард приказал бросить в тюрьмы всех французских подданных, еще оставшихся в Англии.^{1101} Деспенсер тем временем предусмотрительно взял у своих банкиров 2000 фунтов наличными.

Вернувшись в Мон 17 августа, Изабелла заключила соглашение со своими подданными в Понтье, согласно которому они должны были обеспечить ей финансовую поддержку для организации вторжения; оно было скреплено печатью 5 сентября в Острельте, и Карл IV снова выступил как гарант королевы.^{1102} Теперь королева занялась сбором денег и людей для вторжения, готовилась к поездке в Англию и приводила в порядок свои дела. В это время к ней присоединились многие заметные личности, в том числе сэр Уильям Трассел, клиент Мортимера Саймон Берфорд (или Бересфорд) и знаменитый фламандский шевалье Вальтер де Манни. Прибыло несколько гасконцев, а город Байонна прислал в распоряжение королевы тридцать пять моряков, что вызвало сильное неодобрение в герцогстве.^{1103}

Все еще в Моне, 27 августа, Изабелла сделала шаг, не допускавший возврата к прежней жизни: она подписала договор, предусматривающий помолвку принца Эдуарда с дочерью графа Эно. Приданым принцессы были войска, деньги и корабли, которые предоставлялись королеве еще до свадьбы; Изабелла со своей стороны обещала, что брак будет заключен не позднее, чем через два года, а также, при условии, что она обретет власть в Англии — что давний спор с Эно о морских владениях будет разрешен к обоюдному удовлетворению.^{1104}