Французская волчица — королева Англии. Изабелла

Соблюдение супружеской верности королевами или женами наследников престола было не только требованием морали. Адюльтер ставил под угрозу вопрос о законности наследования власти, и потому мужчина, склонивший к разврату женщину из королевской семьи, считался виновным в государственной измене. Филипп установил наблюдение за пятью подозреваемыми, выждал немного, а затем приказал провести срочное расследование; когда выяснилось, что измена имела место, его возмездие было ужасно. Все любовники были арестованы. Мы узнаем из «Scalacronica», что один из рыцарей бежал в Англию, но был там захвачен и отправлен обратно, навстречу жестокой судьбе. После беспощадных пыток братья д'Онэ признались в своих преступлениях и были приговорены к смерти. В апреле, на судебном заседании за закрытыми дверьми Маргарита и Бланка также признали свою вину перед членами Парижского Парламента. В мае их обеих приговорили к пожизненному заточению.[64]

Брак Маргариты с Людовиком Наваррским был немедленно расторгнут; впрочем, он никогда не был особенно счастливым, потому что принц часто покидал свою игривую и стройную жену ради игры в мяч[65], к которой питал истинную страсть. Не удивительно, что она вздумала искать любви на стороне. Теперь, проливая бесконечные слезы раскаяния, Маргарита принуждена была надеть грубое платье кающейся грешницы. В знак позора ее остригли наголо^{529}, а затем заперли в сырой и темной камере замка Гайяр (Шато-Гайяр) в Нормандии — угрюмой крепости, воздвигнутой в конце XII века Ричардом Львиное Сердце; похоже, что обращались с нею с систематической жестокостью. Ее двухлетнюю дочку Жанну, единственную выжившую из детей, лишили прав наследования, подозревая, что Людовик не был ее отцом. Подозрение, скорее всего, было необоснованным, поскольку Маргарита, судя по всему, вступила в преступную связь только после рождения Жанны в 1311 году.

Бланку Бургундскую также, обрив голову, заточили в подземелье замка Гайяр — но папа римский, несмотря на мольбы ее мужа Карла, отказался расторгнуть их брак. Лишь спустя десять лет, после того, как Бланка произвела на свет ребенка от своего тюремщика, папа пошел на уступки, и ей позволили принять монашеский сан в обители Мобиссон. Но здоровье Бланки было уже подорвано суровыми условиями заключения, и год спустя, в 1326 году, она умерла.

Принц Филипп не отверг свою жену, Жанну Бургундскую, веря в ее невиновность; но, несмотря на то, что Парижский Парламент ее оправдал, она несколько месяцев содержалась под домашним арестом в Дурдане за то, что скрыла шашни сестер. Однако с ней обошлись с намного большим снисхождением и уважением, чем с Маргаритой и Бланкой, и в 1315 году она была вновь допущена ко двору. Впоследствии она подарила мужу еще двоих детей.

С незадачливыми братьями д'Онэ поступили значительно суровее: после того, как любовников прилюдно кастрировали и отрезанные гениталии бросили собакам, их частично освежевали заживо, а затем колесовали, переломав все кости, и наконец милосердно обезглавили на Монфоконе в Париже; изломанные тела выставили для всеобщего обозрения на виселице.^{530}

Если Изабелла и испытывала какие-то угрызения совести за ужасную участь этих глупых распутных девушек и их любовников, никаких сведений об этом не сохранилось. И если она действительно выдала их, то, несомненно, усматривала в этом акт спасения дома Капетингов, поскольку нельзя было допустить осквернения священной крови, унаследованной от предков, внебрачными примесями. Высказывалось мнение, что она была инициатором заговора с целью дискредитировать потомство братьев, чтобы ее сын мог впоследствии унаследовать французский трон.^{531} Однако думать так — значит слишком раздвигать границы вероятного, поскольку французские принцы были совсем молоды и запросто могли вступить в новый брак, родить новых наследников. Мы вообще не имеем каких-либо указаний на существование подобного заговора. Изабелла отправилась во Францию по поручению Эдуарда II, а не затем, чтобы погубить своих невесток.^{532}

В «Хронике графов Фландрии» (Chronicum Comitum Flandriae) есть также утверждение, что обвинения против принцесс и их рыцарей были «беспричинны», и все это подстроил главный советник Филиппа, Ангерран де Мариньи. Но мы знаем, что король сам организовал слежку за любовниками, и обвинение, видимо, основывалось на установленных фактах. Король Филипп вряд ли допустил бы такое поношение французской короне без должных па то оснований.

Действия Изабеллы выдают определенную безжалостность ее характера, чего вполне можно было ожидать от дочери Филиппа IV. Кроме того, они вызвали отрицательную реакцию — по крайней мере во Франции, где ее обвиняли в предательстве невесток, и на какое-то время это отчетливо сказалось на дипломатических отношениях с Англией.^{533}

* * *