Французская волчица — королева Англии. Изабелла

Он уверял, что в младенчестве его погрызла свинья, которая оторвала ему ухо, и потому-де нянька, смертельно боясь признаться в этом Эдуарду I, подменила ребенка сыном какого-то возчика, каковой и вырос, как наследник престола. А королевского сына воспитал этот самый возчик. Как дополнительное доказательство низкого происхождения Эдуарда Дейдрас приводил примеры его привязанности к деревенским забавам и «прочим суетным и непристойным вещам», которые не к лицу сыну короля. Но более полноценных подтверждений своей истории он привести не мог.

Эдуард велел схватить самозванца и доставить к нему в Нортхэмптон. «Ну, здравствуй, брат», — сказал он иронично.

Но Дейдрас был настроен решительно и не позволил с собой шутить. «Ты не брат мне, — возразил он, — но ложно удерживаешь державу под своею рукою. Нету в тебе ни капли крови пресветлого государя Эдуарда, и сие я готов доказать, схватившись с тобою!»

Это уже выходило за все пределы, и Дейдраса подвергли допросу по обвинению в подстрекательстве к бунту. В конце концов он признался в самозванстве, но уверял, что мысль о подмене внушил ему дьявол, явившийся в облике кота. Признание, однако, не спасло его ни от виселицы, ни от огня, которому после повешения предали его тело. "Та же участь постигла и злосчастного кота.

На этом для короля дело закончилось. Но слух о том, что наследника подменили, «прокатился по всей стране», и Изабеллу это «обеспокоило сверх меры».^{623} Эмоционально неустойчивая после родов, она, очевидно, была глубоко уязвлена и унижена самим фактом, что Дейдрас позволил себе высказывать подобные заявления прилюдно; однако нет никаких указаний на то, что она поверила в их достоверность.

* * *

Ланкастер, хотя и находился теперь в некоторой политической изоляции, продолжал создавать трудности. На этот раз он настаивал на удалении новых фаворитов, предупреждая, что они окажутся «хуже Гавестона»; естественно, он видел в д'Амори и его товарищах опасную угрозу собственному положению. Но король отказался отставить их, и Парламент затратил большую часть времени на препирательства с Ланкастером, который требовал прислать к нему послов, как будто и впрямь был монархом. Вторая делегация вернулась от графа 29 июля, достигнув определенных успехов, и тогда сама королева присоединилась к Пемброку, Херефорду и епископам в поисках мирного решения.

Посетила ли Изабелла Ланкастера, чтобы лично просить о сотрудничестве? В архивах герцогства Ланкастер сохранились три записи касательно подготовки к визиту королевы в Понтефракт. Они относятся к 1319 году, но более точно не датированы. Ланкастер постарался принять Изабеллу как полагается: стены зала украсили драпировками, на инструменты его трубачей прикрепили вымпелы, и четыре мастера потратили шесть дней, изготовляя козлы и скамьи для зала.^{624} Отсюда следует, что королева должна была приехать с большой свитой. Однако прямых указаний на то, что визит действительно состоялся, нет.

Так или иначе, но в результате вмешательства королевы 1 августа к Ланкастеру отправилась третья делегация. Изабелла, несомненно, сыграла важнейшую роль в процессе выработки соглашения, которое воплотилось в Ликском договоре (Treaty of Leake), подписанном 9 августа 1318 г;^{625} Треве (Trevet) подтверждает, что она энергично дирижировала процессом ради достижения мира. Понятно, что она тем самым, помимо прочего, защищала и собственные финансовые интересы.

Договор обязывал Эдуарда соблюдать Ордонансы и дать отставку фаворитам, но избавил его от нестерпимого подчинения Ланкастеру, которого задобрили и уговорили отойти от власти. Правда, королю отныне приходилось подчиняться целому совету во главе с Пемброком. Но Пемброк был порядочным человеком, а часть его коллег составляли люди, преданные Эдуарду. Притом король был по-прежнему полон решимости избавиться от всех ограничений своей власти и к тому же успел набраться опыта в искусстве использовать одних людей против других. Будучи его женой, Изабелла наверняка знала о подлинных чувствах и намерениях короля.

Спустя пять дней после подписания договора Эдуард встретился с Ланкастером на мосту через реку Соар близ Лоуборо[77] и разыграл сцену с поцелуем мира, даровав кузену полное прощение за все его деяния против мира в государстве; на этом действительно завершилась распря графа с Сюрреем. Хотя Ланкастер был основательно унижен, Эдуард не отказался от желания отомстить ему за смерть Гавестона, но, вероятно, как и тот, счел, что мирное урегулирование при посредстве умеренных — наилучший путь к достижению своих целей, притом, что позиция его была в тот момент слаба.

Эдуард обосновался в Йорке 28 сентября и прожил там до ноября. Изабелла пребывала в окрестностях и дважды посетила монастырь Беверли — 8 и 18 октября.^{626} Вскоре после этого пришло приятное известие о гибели Эдварда Брюса в битве при Фогарте близ Дандолка. К концу года шотландцы навсегда покинули Ирландию, и ирландский кризис пришел к концу.