Французская жена

– Пойдем уху есть, – сказал дядя Алексей. – Ты такой не пробовал. Рыба-то свежая совсем, а я еще и секрет знаю, как варить.

Они съели уху, в самом деле необыкновенно вкусную, потом жареную рыбу с варенной в мундирах картошкой.

Когда пили чай, дверь без стука отворилась, и в комнату вошел Николай.

– Пошли, – не здороваясь с дядей Алексеем, сказал он Феликсу. – Я еще бегать тут за тобой должен!

– Ничего ты мне не должен, – сказал Феликс. – И я тебе тоже.

Он не только не встал, но даже кружку с чаем на стол не поставил. Что-то происходило с ним, когда он видел Николая. Какое-то важное изменение, объяснить которого он не мог, но чувствовал в себе зло и ясно.

– Сильным себя почувствовал? – усмехнулся Николай. – А зря!

С этими словами он схватил Феликса за шиворот – как в тот день, когда тащил его в чулан, – и рванул вверх, заставляя встать.

Но сделать это ему не удалось. Феликс не успел заметить, что произошло, – увидел только, как Николай перелетел через всю комнату и ударился спиной о стенку. Совсем как мать в тот день, когда Феликс чуть не утонул и Николай внушал ему, что надо дорожить жизнью.

Горячий чай из опрокинувшейся кружки лился Феликсу на ноги. Но он не замечал этого.

– Чтобы я тебя больше возле него не видел, – сказал дядя Алексей. Его голос звучал совершенно спокойно. Может, даже слишком спокойно. – Если что-то ему от тебя понадобится, он тебе сам скажет.

Николай вскочил с пола. Все его тело превратилось в стальную пружину. Или нет – весь он превратился в волка, того самого, который вот-вот вцепится своей жертве в горло.

– Ах ты падла… – проговорил он волчьим клокочущим звуком.

Но дядя Алексей себя волчьей жертвой явно не считал. Что именно он сделал, Феликс снова не понял в точности. Он словно бы перехватил Николая в его прыжке и опять отбросил к стене. После этого дядя Алексей подошел к Николаю, рывком поднял его на ноги и процедил:

– На зону потянуло? Так я тебе помогу побыстрей добраться. – Он коротко стукнул Николая спиной о бревенчатую стену и повторил: – Чтоб я тебя больше возле него не видел. Усвоил? Или еще раз объяснить?

Все эти действия давались ему как будто бы без усилия. А может, он просто умел совершать усилия незаметно для окружающих.

В доме было тепло. Когда возился с рыбой, дядя Алексей снял рубашку и остался в майке. Феликс только теперь заметил, как играют мускулы у него на руках, на спине. Он вспомнил, как дядя Алексей говорил, что служил в Афганистане, и подумал, что надо будет расспросить, кем он там был.

Он знал, что у него будет сколько угодно времени для того, чтобы обо всем расспросить, и никакой Николай ему в этом не помешает.

– Пусть мать зайдет, – сказал дядя Алексей, вытаскивая Николая из комнаты. – С ней поговорю.

– Пожалеешь… – прохрипел Николай и тут же зашелся яростным кашлем.

– Обо мне не беспокойся. Свое здоровье побереги, – напутствовал дядя Алексей, выталкивая его в сени.

Хлопнула дверь в сенях. Феликс увидел в окно, как Николай вылетел из дома на крыльцо и скатился по ступенькам. Дядя Алексей вернулся в комнату. Лицо у него было расстроенное.

– Нехорошо вышло, – сказал он.

– Все хорошо, – зло усмехнулся Феликс. – Он по-другому не понимает.

– Он-то не понимает, а вот ты должен по-другому понимать, – неожиданно жестко отрубил дядя Алексей. – Думаешь, сила все решает?

– Я не знаю… – растерянно пробормотал Феликс.

Вообще-то он именно так и думал. В последнее время все события его жизни доказывали, что прав сильнейший.

– Ну так знай! – Голос дяди Алексея звучал резко, почти зло. – Я этой силы за свою жизнь столько навидался, что кино про нее могу снимать. Со всех сторон ее разглядел – какая она, кому дается, чем оборачивается. Обман это, Феликс.

– Что – обман?

– Что силой взять можно, то и обман. Нет, мелочи какие-нибудь, те и правда силой возьмешь. Но вот что в жизни главное… К тому другой подход нужен.

– А какой?

Феликс почувствовал, что в нем снова вспыхивает жгучий интерес. Загадка эта – что в жизни главнее силы – будоражила его чрезвычайно!

– Если б я знал! – Дядя Алексей улыбнулся. Жесткое выражение исчезло из его глаз, растворилось без следа. – Видишь, сам пока не разобрался. Может, ты и раньше, чем я, поймешь. Смотри, расскажи тогда! – засмеялся он.

– Сразу расскажу! – горячо пообещал Феликс. – Я побыстрее постараюсь.

Феликс улыбнулся в темноте.

«Обманул я Лешу, – подумал он. – Двадцать лет прошло, а сказать мне ему так и нечего».

Он с удивлением отметил, что думает об этом без привычной горечи.

Мария коротко вздохнула, будто всхлипнула. Феликс отнял ладонь от ее волос, лежащих на подушке, и коснулся ее щеки.

Щека у нее была такая, что он испуганно замер. У него-то руки жестче рашпиля! Как он забыл вчера об этом? Может, Марии больно было, когда он вел своими грубыми ладонями по ее нежным, как цветочные лепестки, плечам, груди, шее…

Феликс смутился от того, что ему пришло в голову подобное сравнение. Цветочные лепестки… Он смутился и сразу же насторожился.