Французские дети едят всё

Французские родители не предоставляют детям такую свободу выбора. Умение хорошо есть – важный навык, необходимый для выживания в обществе, в школе, на рабочем месте. Говорить при людях, что какое-то блюдо тебе «нравится» или «не нравится», невежливо, а для французов нет оскорбления хуже. Если дети уже ели что-то раньше, и это им понравилось, капризов по поводу знакомых блюд терпеть никто не будет. Родители просто приказывают детям есть – спокойно, но твердо. Как правило, дети слушаются. (Иногда, конечно, не слушаются, но французы считают, что это уже болезнь – «refus alimentaire» – «неприятие еды», которая встречается относительно редко и уж точно не у большинства детей!)

Французские педиатры предупреждают французских родителей о том, чего не знают многие американцы: в возрасте от двух до четырех лет детский аппетит несколько ухудшается, становится неустойчивым. Отчасти это объясняется физиологией (замедляются темпы роста), отчасти – психологическими причинами (как и малыши во всем мире, французские дети проходят стадию «на все говорю «нет»). У французов есть даже особый термин – «la période d’opposition» («период оппозиции»). Они понимают, что у них не так уж много времени, чтобы познакомить ребенка с новыми вкусами, ароматами и консистенциями, заложить основу здорового питания. Поэтому стараются ввести в детский рацион разнообразные блюда именно в первые два года жизни.

Должна признать, у меня до сих пор вызывает некоторое недоумение «логичная» французская схема введения первого прикорма малышам. Например, сначала вводят мягкие сыры, а затем твердые, потому что мягкие легче жевать. Девятимесячному ребенку дают рокфор (малышам нравится его соленый вкус и вязкая консистенция), а чеддер появляется в меню гораздо позже. Как ни относиться к этой логике французов, их цель действительно оправданна: они стремятся привить ребенку вкус, новый опыт и предпочтения в еде. И главное – любовь к разнообразию.

Надо сказать, что французы понимают значение слова «разнообразие» иначе, чем мы, американцы. Авторы американских книг по воспитанию – и сами американцы – основное внимание уделяют содержанию в пище питательных веществ: омега-3 жирных кислот или железа, например. Для французов это не так важно. Их эксперты по питанию советуют не зацикливаться на содержании витаминов и минералов в пище, а использовать определенные тактики (предположим, чередовать пюре разного цвета), чтобы стимулировать у детей предвкушение нового. Или прививают им любовь к «настоящей» пище, вводя в рацион множество овощей, натуральных продуктов и высококачественных десертов. Большинство французов вообще не привыкло к нашим «удобным» полуфабрикатам. Я поняла это вскоре после свадьбы, когда Филипп однажды вечером подошел ко мне со странным выражением лица.

– Что это за мороженое ты купила? – спросил он с таким видом, будто его вот-вот стошнит.

– У нас нет мороженого, – растерянно ответила я, – на прошлой неделе доели, а больше я не покупала.

– В морозилке – большая банка, – возразил он, – и вкус у этого мороженого очень странный!

– Сейчас посмотрю, – я испугалась, что там завалялось какое-то забытое мороженое, и мой новоиспеченный муж им отравился.

Я бросилась к холодильнику, начала лихорадочно рыться в морозилке среди всяких пластиковых баночек и пакетиков. К счастью, я оказалась права. Никакого мороженого там не было. Но что же тогда съел Филипп?

Я побежала в спальню: он лежал в кровати, схватившись за живот.

– Нет у нас мороженого! Что ты съел? – я старалась говорить спокойнее.

– Как это нет? Есть! В большой белой банке!

Я снова бросилась на кухню и открыла морозилку. Неужели я схожу с ума? Там действительно была большая белая банка – замороженное тесто для печенья с шоколадной крошкой. Я покупала его в супермаркете, чтобы печь «домашнее» печенье на десерт. Схватив банку, вернулась в спальню – Филипп уже совсем позеленел.

– Ты съел вот это? – я наклонилась и помахала банкой перед его испуганным лицом. – Это не мороженое, а тесто для выпечки!

Настал его черед возмущаться.

– Так вот, значит, как ты делаешь печенье? В жизни не слышал о таком!

– Сколько ты съел? – спросила я, ведь от ложки теста живот вряд ли разболится.

– Целую миску, – ответил он, – вкус у него был, правда, странный, но я подумал, что, наверное, такое у американцев мороженое… не хотел, чтобы пропадало зря!

Тогда я поняла (спустя семь минут истерического веселья, которое Филипп, увы, не разделил): вот в чем один из потенциальных недостатков французского гастрономического воспитания. Французов так усиленно натаскивают не капризничать в еде, что те из вежливости способны съесть даже что-то совсем несъедобное, хотя здравый смысл подсказывает: не надо этого делать! Но, с точки зрения мужа, проблема была не в его вкусовых рецепторах, а в моей привычке покупать всякую гадость. Нескоро он простил меня за то, что я набиваю морозилку «ненастоящей» едой.