Французские гастроли

Но в середине января «финансовая пропасть», грозившая нам банкротством, благополучно отступила. За мой счёт, разумеется, но я вздохнул с облегчением. Тринадцатого января позвонил Джейкоб Вонтобель и сообщил что на мой депозит, открытый в его конторе, поступил окончательный расчёт от Эмиля Майстера. О том, что украшение на декабрьском аукционе Кристи ушло за баснословную цену я уже знал, об этом писали даже во французских газетах. Колье «Эсфирь» купил «сумасшедший американец», нефтепромышленник и миллионер, сцепившийся на торгах с арабским шейхом видимо тоже «не из бедного десятка».

Быстро «выбив» конкурентов, они продолжали торговаться вдвоём, в итоге подняв цену до девятисот пятидесяти тысяч швейцарских франков. После чего араб уступил, а я стал обладателем шестисот шестидесяти пяти тысяч, из которых презентовал пять тысяч Джейкобу «за представительство» моих интересов и шестьдесят тысяч попросил перечислить на мой счёт в отделении «Сосьете женераль» в Цюрихе.

На остальные шестьсот тысяч подтверждаю своё прежнее решение вложиться в золото. В этот раз гер Вонтобель со мной не спорит, видимо его аналитики всё-таки просчитали последствия отказа от «золотого стандарта» и согласились со мной, что в некоторых случаях золото тоже может выступать в роли «объекта инвестиций». Вот в понедельник двадцать третьего января мне и пришло извещение из банка с просьбой явиться в головной офис с документами подтверждающими мою личность.

В центральном офисе «SG» меня проинформировали, что в дочернем отделении банка в Цюрихе на моё имя открыт счёт на сумму в шестьдесят тысяч швейцарских франков. Банкиров интересует не хочу ли я конвертировать оба своих счёта в золото. При этом смотрят на меня как на советско-немецкого шпиона. Ни первых, ни вторых во Франции не любят, даже если они не шпионы, но пока терпят.

По французским законам я уже могу конвертировать свой счёт в золото. В пересчёте на французские франки денег мне хватает, но нафиг мне сейчас «слиток» в двенадцать с половиной килограммов? Если бы не «пропасть» маячившая на горизонте, скорее всего так бы и поступил, но мне срочно нужны наличные. От конвертации отказываюсь, снимаю со счёта десять тысяч швейцарских франков вежливо раскланиваюсь и покидаю банк.

Наши финансовые проблемы с кабаре на первое время решены. Кафе немного расширяем, превращая в столовую на два обеденных зала. Тот зал что побольше и с входом с улицы, для обслуживания обычных посетителей. Там же по примеру «Купола» устраиваем небольшой бар. Второй зал только для персонала кабаре, при этом для танцовщиц и танцовщиков специальное меню. В это время в моде «пышечки», но попробуй подрыгать ножкой, если в тебе с десяток лишних килограммов? Так что только строгая, но сбалансированная диета. Голодные обмороки на сцене мне тоже не нужны. Из «спец зала» отдельный выход на лестницу в «общежитие», чтоб девушки не нервировали посетителей своим полураздетым видом.

Выкупаем остальные квартиры второго этажа в нашем крыле здания и сносим межквартирные перегородки, оставляя только несущие стены и две двухкомнатные квартиры. В итоге получаем отличный зал для репетиций и место для хранения реквизита. А он начинает разрастаться, так как в составе кордебалета одиннадцать танцовщиц и четыре танцора. И у нас уже три подготовленные полноценные программы. Это не считая артистов приглашаемых на дивертисмент. Наши девочки не двужильные и, мы «разбавляем» своё шоу выступлениями комиков, цыган, фокусников и приглашённых со стороны вокалистов.

Людмила открывает программу своими романсами, ей аккомпанирует небольшой оркестр и выступление певицы неизменно встречают и провожают аплодисментами. Особым успехом у «русскоязычной» публики пользуется «Институтка» в сопровождении подтанцовки из нашего кордебалета. На выступлениях Люси очень много бывших моих соотечественников, поначалу они приходят к нам только чтоб послушать русские романсы в её исполнении, но потом остаются для просмотра всего Шоу, раз уж входной взнос всё равно уплачен.

После двухчасового выступления Люда получает свои семьдесят франков и на такси отправляем девушку домой. А затем настаёт моё время и Шоу начинается. Я ничего нового не выдумываю, заполняя паузы между выступлениями кордебалета по примеру Лещенко пою популярные в народе песни на французском языке перемежая их русскими. Вспоминаю наставления Фляйшмана и веду конферанс как задушевный разговор со зрителями, делая их невольными соучастниками представления. И похоже зрителям такой подход нравится.

Как Лепле не противился, но моё видение кабаре всё же победило. С пяти вечера мы работаем как ресторан, но очень дорогой, не каждому по карману оплатить здесь полноценный ужин. Но мы никогда не требуем, чтоб гости что-нибудь у нас заказывали. Они уже оплатили просмотр Шоу и требовать от них что-то ещё, это верх нахальства. Наше «кафе-столовая» работает до восьми вечера, но с пяти часов кухня начинает работать уже и на кабаре.