Французские уроки. Путешествие с ножом, вилкой и штопором

Тут кто-то кстати вспомнил старую шутку о том, что «такому юному вину в этот час уже давно полагается быть в постели». По мере того как открывались новые бутылки, мы вспоминали все больше забавных, а иногда и дурацких терминов. Некоторые из них, такие как «le goût de la planche»[100], логичны и довольно точны. Молодые вина из дубовых бочек и вправду иногда имеют запах и легкий привкус дерева. Но зачастую подобные характеристики просто притянуты за уши, а иногда и довольно неаппетитны: привкус влажной кожи, мокрой псины, меха горностая или – моя любимая! – заячьего брюшка. Лично мне ни разу в жизни не встречался человек, которому случалось пробовать на вкус заячье брюшко, как, впрочем, и влажную кожу, мокрую собаку или мех горностая, а потому для меня всегда было тайной, откуда подобные определения попали в словарь профессиональных дегустаторов. Вероятно, проблема в том, что традиционные термины, такие как «фруктовое», «бодрое», «гладкое» или «мускулистое», кажутся им чересчур расплывчатыми.

Мы заговорили о тяжелой судьбе винных критиков, которым ежедневно приходится, напрягая воображение, подыскивать новые слова для описания того, что невозможно передать словами. Для примера наш хозяин привел совершенно нелепый диалог, якобы состоявшийся в его присутствии:

К р и т и к (поболтав вино во рту и выплюнув). Гм. Явственный goût de tapis.

В и н о д е л (в ярости). Что значит «привкус ковра»?! Да как вы смеете?!

К р и т и к (примиряюще). Не обыкновенного ковра, дружок. Очень старого, очень дорогого ковра.

Жакесон не назвал нам имя этого критика, но пожелал ему проводить дальнейшие изыскания в Бордо.

Закончив дегустацию, мы поднялись наверх – там нас уже ждал обед.

Это был восхитительный марафон из пяти блюд, состряпанных мадам Жакесон, в сопровождении нескольких сортов «Жевре-Шамбертен», приготовленных ее мужем. А в перерыве между уткой и сырами состоялся еще и урок пения.

Хозяин заявил, что всем нам необходимо научиться исполнять «Ban de Bourgogne» – это что-то среднее между бургундским боевым кличем и ритуальным песнопением, которое сопровождается ритмическими хлопками и особыми движениями рук. Жакесон уверял, что за этот уик-энд нам неоднократно придется его услышать и, если мы хотим стать полноправными участниками праздника и присоединиться к исполнителям, надо потренироваться.

С текстом никаких проблем не возникло: он состоял из сплошного «ля-ля-ля», которое можно было петь, а можно просто выкрикивать. А вот с жестикуляцией пришлось повозиться. Исходное положение: руки согнуты в локтях, ладони у головы на уровне ушей. Под первые «ля-ля» кисти и пальцы начинают вращательные движения, будто поворачивают какой-то круглый предмет вроде донышка бутылки. Во время второй серии «ля-ля» надо опустить руки и девять раз хлопнуть в ладоши. Третий куплет – опять вращение, но с удвоенной скоростью. После этого участникам разрешается передохнуть и выпить стаканчик «Жевре-Шамбертен».

Мы очень старались, но у Садлера получалось лучше всех: он голосил и крутил руками, как урожденный бургундец. Дом наполнился победными воплями, точно в нем проходило сборище хорошо разгоряченных футбольных фанатов. Когда около часу ночи после многочисленных репетиций мы покидали Жакесонов, хозяин заверил нас, что теперь мы вполне можем выступать на публике.

По дороге в отель мы с Садлером обсудили прошедший вечер и пришли к выводу, что в смысле сплевывания он обернулся полным провалом: количество продегустированных вин, кажется, двенадцать; количество выплюнутых вин – ноль.

– Завтра так не пойдет, – строго сказал я. – Отныне наш девиз: «Плюй, чтобы выжить!»

– Беда в том, – посетовал Садлер, – что плевать нам некуда. Нужна какая-нибудь тара. Crachoir[101]. Может, купим ведро?

На следующее утро мы прогуливались по узким улочкам Бона и изучали витрины в поисках портативной плевательницы. Бон – это красивый и благородный город, при первом взгляде на который становится ясно, что вот уже несколько сотен лет дела его идут очень неплохо. У каменных домов надежные толстые стены и крутые островерхие крыши с разноцветной черепицей; улицы и дворы вымощены камнем, на каждом шагу попадаются старинные бастионы, прекрасные образцы готики, и везде, куда ни посмотришь, свидетельства того, что стало основой его благосостояния.