Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера

Самым заметным и ярким среди обретавшихся в Лондоне во время Войны за испанское наследство авантюристов был, впрочем, аристократ и либертин Антуан де Гискар, аббат де ла Бурли и самоназваный маркиз. На всем протяжении 1700-х годов он был так или иначе вовлечен в попытки поддержать или раздуть восстание камизаров на юге Франции. В 1704 г. он женился даже на младшей сестре самого Евгения Савойского, тоже прославившейся своими экстравагантными похождениями: правда, она умерла уже на следующий год, но этот брак ввел де Гискара в ближний круг и принца Евгения, и герцога Мальборо. В последующие годы авантюрист разрабатывает планы вторжения во Францию, назначается главой сформированного для этого эмигрантского полка (многие офицеры подали после этого в отставку в знак протеста), в качестве эксперта по французским делам теснейшим образом общается с ведущими британскими министрами. Когда к концу 1700-х планы вторжения сходят на нет, он, подобно Халлеру, получает разовую выплату в те же самые 200 фунтов: это, пожалуй, говорит о том, что Халлера оценили довольно высоко. Как и Халлер, де Гискар пытался добиться постоянной пенсии в 500 фунтов, но в его случае попытки эти закончились драматически. В начале 1711 г. он старался добиться аудиенции у самой королевы Анны — и именно в это время в руки правительства попали его письма, в которых французам выдавались очередные планы британского десанта во Францию. Де Гискара немедленно арестовали и доставили (8 марта 1711 г.) для допроса прямо на заседание Тайного совета: будучи изобличен, француз выхватил перочинный нож и нанес им несколько ударов самому лорду Оксфорду. Пока вызывали охрану, другие члены Тайного совета сами набросились на него со шпагами; вскоре авантюрист умер от полученных ран{62}. Учитывая эти события, нетрудно предположить, что Оксфорд мог отреагировать особенно болезненно, если ему действительно поступило письмо от Халлера, написанное в чересчур «сильных» выражениях.

Так или иначе, в начале мая Халлер все еще под арестом, настаивает на своей невиновности, требует разрешения своего дела и ссылается на «честных людей и известных торговцев», которые будут рады выступить его поручителями{63}. Самая, пожалуй, примечательная деталь этой переписки —упоминание о религии. Как мы помним, впоследствии в объяснениях, адресованных и французским властям, и Петру I, авантюрист будет ссылаться на свою приверженность католицизму как на основную причину, помешавшую ему сделать карьеру на английской службе. Именно по этой же причине осенью 1711 — зимой 1712 гг. он просил дать ему возможность проживать в Ирландии. Однако в письме к лорду Дартмуту в марте 1712 г. он пишет, что «отрекся от той [веры], что наполнена только пороками идолопоклонства, суеверий и кощунства», т.е., видимо, как раз от католицизма. Наоборот, одна лишь новообретенная истинная вера (соответственно, протестантская) утешает француза в его нынешних невзгодах (документ 14){64}. В одном из этих писем, к лорду Оксфорду, появляется и уже знакомая нам деталь пиренейских похождений — сообщение о притворной битве, которую задумывали португальцы, чтобы замести следы мирных переговоров, и в которой британские войска должны были быть принесены в жертву (документ 15){65}. В практическом смысле он вновь и вновь просит разрешить ему покинуть Англию, а также возместить ущерб, понесенный им в связи с арестом. Его просьбы были удовлетворены, во всяком случае, в части, касающейся отъезда из британских владений. 12 мая все тот же лорд Дартмут распорядился доставить Халлера под стражей в порт Харидж и передать там под расписку капитану дежурного пакетбота{66}. 20 мая 1712 г. Джон Дэвидсон, командир пакетбота «Eagle», действуя на основании этого приказа, высадил Халлера на побережье Голландии в местечке Хеллевутслейс (Hellevoetsluis), в полусотне километров к югу от Гааги{67}.

От Гааги до Неаполя