Французский авантюрный роман: Тайны Нью-Йорка. Сокровище мадам Дюбарри

А теперь мы возвратимся к красавице Елене, сумевшей приковать к себе Барраса.

Какие события побудили эту женщину, первую любовь Ивона Бералека, появиться в Люксембургском саду в роли неограниченной властительницы развратного Барраса? Чтобы понять это, читатель должен вернуться к эпохе Вандейской войны, названной впоследствии «Войной гигантов», когда разыгрывался ее самый кровавый акт…

…В ночь на двадцать второе декабря тысяча семьсот девяносто третьего года толпа женщин бежала под покровом темноты по дороге нижней Бретани от Савенея к Монтуару. Ледяной дождь вовсю хлестал бедных беглянок.

Вдали грохотали пушки, убивая их отцов, сыновей, супругов. Первая Вандейская война была при последнем издыхании.

Теснимые из родной страны синими, вандейцы поверили слуху, будто принцы спешат к ним на помощь из Англии. Переправившись через Луару, они наводнили земли шуанов и, отражая всюду неприятеля, достигли, наконец, места высадки обещанной помощи.

Убедившись, что их ожидания напрасны, вандейцы возвратились по своим следам, усеивая свой путь новыми трупами. День и ночь они отважно боролись с республиканцами, окружавшими их со всех сторон, и двигались вперед по направлению к Луаре.

Наконец, они достигли Луары у Варад, у того самого брода, через который уже переправлялись. Но тут их подстерегали республиканцы.

Перед ними стоял с войсками Вестерманн. С тыла зашел Клебер.

Смерть или, вернее, бойня угрожала этой горсти храбрецов, отправившихся в Гранвилль в составе сорока тысяч, а теперь насчитывавших в своих рядах не более десяти.

Чтобы отыскать брод, они медленно шли по правому берегу Луары, неся на плечах раненых.

Наконец они бросились в маленький городок Савеней в надежде хотя бы на одну спокойную ночь для женщин, переживших все тяготы похода. Здесь судьба сулила погибнуть остаткам этой вандейской армии.

Клебер, подошедший к Савенею поздно вечером, не дожидаясь утра, скомандовал атаку.

Вандейцы поняли, что их положение безнадежно.

Прежде, чем синие успели вторгнуться в город, они вывели женщин за ворота Савенея, чтобы они могли разойтись по соседним деревням. Надо было хитрить, чтобы заставить уйти этих матерей, жен и дочерей, в отчаянии цепляющихся за своих близких.

Главнокомандующий Мариньи велел запереть за ними ворота.

— Теперь, господа, — сказал он, — умрем в бою!

Этот приказ был выполнен столь хорошо, что на другой день от всей Вандейской армии, насчитывавшей когда-то сорок тысяч человек, осталось всего триста беглецов.

Таким образом Первая Вандейская война захлебнулась в крови.

Людовик Восемнадцатый сочинял в это время шутливые стишки, а граф Артур ухаживал за англичанками.

В то самое время, когда женщины покидали город, высокий старик направился к одному из ветхих домов савенейского предместья.

В холодной сырой комнате спала на соломе юная шестнадцатилетняя девушка ослепительной красоты.

Старик с минуту любовался бедным созданием, задремавшим от истощения на этом жестком ложе. Слезы навернулись на его глаза при мысли о том, что ждет бедняжку.

— Господь поможет, — медленно прошептал он.

Склонясь над девушкой, он поцеловал ее в лоб. Эта ласка разбудила спящую, и она улыбнулась старику.

— Мы отправляемся в поход, дедушка? — спросила она нежным голосом.

Находясь в течение месяца при войске, девушка привыкла мгновенно просыпаться.

— Да, дитя мое, пора, — отвечал ей тот, кого она называла дедушкой.

— Ну так едем! — сказала она, поднимаясь.

Встав, она обняла старика и поцеловала его в лоб, обрамленный седыми волосами.

— Вот, дедушка, — весело сказала она, — вот награда, которую я обещала вам!

Несмотря на горе, сжимавшее его сердце, дед храбро улыбнулся.

— Чем же я заслужил подобную награду, моя дорогая?

— В последнем походе вы были очень благоразумны: не слишком много стонали и охали над несчастьями одной девицы.

— Разве я виноват, моя дорогая, что не могу не проклинать эту ужасную войну, отнявшую у нас убежище и единственного защитника, твоего отца!

— О, дедушка, не заставляйте меня жалеть о содеянном, — сказала девушка, грозя старику пальчиком.

— Отчего?

— Как вы смеете сомневаться в мужестве дочери и внучки Валеранов! Неужели кто-то сможет подумать, что я буду дрожать от страха перед врагами?!

— Да, ты мужественное дитя.

— Тогда скажите: «Моя внучка больше не поцелует меня, если я буду считать ее слабенькой».

Елена была прелестна в роли утешительницы.

— А потом, дедушка, — прибавила она, — разве самое страшное уже не позади? Может быть, уже сегодня ночью будет найден брод, и мы избавимся от Клебера, уйдем из-под носа Вастерманна, поджидающего нас на том берегу, и окажемся в нашей милой Вандее!

Говоря все это, она закутывалась в лохмотья.

— Да, поезжай, дитя мое, — сказал старик.

Девушка удивленно посмотрела на него.

— Как, «поезжай», разве вы не едете со мой, дедушка?

Мужество помогло господину Валерану улыбнуться перед тем, как навсегда расстаться с внучкой.

— О, — сказал он, — но ведь ты мужественная девочка! А теперь боишься расстаться со мной на каких-то десять минут?

Елена посмотрела на деда, пытаясь прочитать правду в его глазах.