Французский дьявол

Мы ныряем в какую – то низкую дверцу, долго топаем по лабиринту полутемных комнат и коридорчиков, а мимо беспрестанно шмыгают какие – то тени, громко плачут дети, блеет коза, недовольно кудахчут куры. Затем мы пересекаем внутренний дворик, и через несколько минут я оказываюсь в каком – то тупике, заваленном мусором. Расстаемся мы без особого сожаления. Я вежливо киваю, а дама бурчит что – то неразборчивое, то и дело сплевывая в сторону. Резко обернувшись, я замечаю, как колдунья со зловредной ухмылкой тычет мне в спину кукишем, похоже, все – таки решила призвать на помощь всю силу черной магии. В добрый путь, неудачница!

Поймав мой взгляд, гадалка тут же ретируется. Я уже выхожу из переулка, когда за спиной громко хлопает закрытая ею дверь.

Теперь, без взгляда, которым Жюль упорно сверлил мою спину, я могу наконец заняться делом. Правильно говорят, что ненужных знаний не бывает. Науку покойного брата Симона, мир праху его, я помню хорошо. Разумеется, срезать кошельки у богатых прохожих – это мелко, много денег так не добудешь. Но сегодня мне, как и всякому новичку, везет, за один проход по ярмарке я добываю сразу три увесистых кошеля. Мир глядит на меня с доброй улыбкой, солнце расстаралось, светит так, словно на дворе лето, ветер ласково ерошит волосы.

Я нагибаюсь, чтобы поднять с мостовой какого – то мальчишку, который буквально кинулся мне в ноги.

– Берегись, дурак, – шепчет пацан. – Они у тебя за спиной.

Не останавливаясь, я иду дальше, оглядываться даже и не думаю, на лице по – прежнему держу безмятежность, а в душе ощущаю глухую досаду и недоумение. Ну отчего так устроена жизнь, что стоит расслабиться, и кто – то тут же старается испортить тебе либо шкуру, либо настроение? Кто и почему решил меня предупредить, разберемся позже. Сейчас мне надо выбрать место для беседы и срочно решить накопившиеся вопросы, не вынося их на всеобщее обсуждение. Пообщаться тет – а – тет, так сказать.

Как только я сворачиваю в тесный темный переулок, пропахший мочой и какой – то тухлятиной, следом за мной туда втягиваются еще трое мужчин.

– Кто тебе разрешил здесь работать? – в лоб спрашивает самый маленький из них, который ничуть не уступает мне ни ростом, ни шириной плеч. В руке «карлика» зажата увесистая дубинка, остальные тускло поблескивают мясницкими ножами.

– А как же хваленое английское гостеприимство? – укоризненно замечаю я, внимательно оглядываясь.

Да, именно такое место я и искал. Вокруг глухие стены, без лестницы не заберешься, а место, где мы сейчас стоим, с улицы не разглядишь. Превосходно.

– Как ты забавно лопочешь, – отмечает верзила, что зашел справа.

– Откуда ты, придурок? – гулким басом ревет левый.

– И почему не заплатил Большому Джону за право потрошить жирных гусей? – хмурит брови «карлик».

– Так вы не полиция, а обычные грабители! – широко улыбаюсь я, чувствуя нешуточное облегчение. – Хотите отнять у меня честно заработанные деньги?

– Он еще и издевается. – Один из верзил с недоумением пялится на меня сверху вниз, второй грознее сопит.

– А потом гильдия должна платить шерифу за работу всяких залетных мерзавцев! – с чувством жалуется им «карлик».

Не дожидаясь, пока грабители вновь начнут сыпать репликами, я предлагаю:

– Обещаю отпустить вас живыми, если немедленно уйдете, – и тут же расплачиваюсь за проявленную галантность и исконно русское миролюбие.

«Карлик» пребольно тычет мне в живот дубинкой, я со стоном сгибаюсь, меня тут же разгибают и, пока шарят по карманам, добавляют пару раз по лицу. Похоже, опасаются, что я заскучаю. Тихонько лязгают кинжалы, выходя из ножен на предплечьях, рукояти ложатся в мои ладони, как влитые. Одна из крыс, что деловито копошатся в куче мусора, замирает, приподняв морду. Ее усы смешно дергаются, тварь пронзительно пищит, остальные, бросив все дела, кидаются наутек.

С коротким выкриком я вырываюсь и прыгаю влево, развернувшись, на пару секунд прилипаю к верзилам, что кинулись следом. Те немедленно застывают как вкопанные, лица белеют, словно срубленные деревья, громилы медленно заваливаются куда – то вбок. «Карлик» – главарь резко машет рукой, в его маленьких поросячьих глазках мечутся страх и недоумение. Я машинально пригибаюсь, пропуская удар дубинки, жестко бью его в шею, под кулаком хрустят, ломаясь, хрящи гортани. Последняя из крыс исчезает, смешно подпрыгивая. На пару секунд все вокруг меня замирает, словно прислушиваясь к мягким шагам смерти, но тут же жизнь берет свое. Где – то громко лает собака, доносится ржание лошадей, за стеной мычат коровы, вдалеке хрипло поют горны. Я тщательно оттираю кинжалы от крови, тут же убираю их в ножны.