Французский орден особиста

Колбаса, масло, шоколад или дешевые конфеты для меня и моей сестры Гертруды были очень редким праздником, – вздохнул Эверст.

– Все это в прошлом, Отто! Слава Господу! Он не оставил нашу страну! Национальный позор и наши унижения – все это в прошлом. Теперь, благодаря гению нашего великого фюрера и единству нации, Германия сильна как никогда. Жалкие, чванливые ничтожества! Стальной кулак нашего вермахта раздавит их всех! – Бойе сорвался на крик.

– Дух великих ариев невозможно сломить! Он с рождения живет в каждом германце, – поддержал Эверст.

– Все так, Отто! Ведомая фюрером, Германия возродилась из пепла. Фюрер вернул тысячелетнему Рейху былую германскую мощь и истинное величие.

– О да, я поражен гением фюрера! Россия оказалась колоссом на глиняных ногах! Под нашими ударами сталинская армия треснула, как гнилой орех!

– Мы раздавим это жидовско-большевистское отродье, Отто, а потом возьмемся за лягушатников и островных обезьян!

– Слава Господу, что Он дал нам фюрера! Фюрер ведет нас к великой победе! А вы, Артур… вы будете национальным летописцем, – польстил Эверст. – У меня нет ни малейших сомнений в том, что ваш дневник станет летописью не только сто тридцать четвертого полка. Он станет частью истории нашего похода на восток! Уверен, ваш дневник прочтет каждый воин-ариец. В нем…

– Хватит, хватит, Отто! – остановил его Бойе и пошутил: – Я уже чувствую, как венок из благородного лавра ложится на мою голову.

Эверст расхохотался и, подмигнув, заметил:

– Артур, ваши победы на творческом фронте не дадут покоя многим корифеям берлинских литературных салонов.

– Это чепуха, Отто! – отмахнулся Бойе и заявил: – Литературная слава меня мало волнует. Победы солдата куются на поле боя, и эти победы ждут нас впереди. Можешь не сомневаться, друг мой!

– Скорее бы! Надоело смотреть на успехи других, – посетовал Эверст.

– Благодатное время наступит быстрее, чем ты думаешь. Возможно, уже завтра мы схлестнемся с русскими! По данным нашей воздушной разведки, русские стягивают крупные армейские силы к Острогу.

В своем предположении Бойе не ошибся. После первых дней хаоса командующему 16-й армией генерал-лейтенанту Михаилу Лукину наконец удалось наладить боевое управление войсками. Сделать это было крайне сложно. Диверсанты Абвера, банды украинских и белорусских националистов, направляемые кураторами германских спецслужб, вывели из строя практически все каналы связи. Связь со штабом Юго-Западного фронта отсутствовала уже вторые сутки. Неразбериху усиливало решение Генерального штаба о передаче 16-й армии в состав Западного фронта. В сложившейся ситуации Лукину ничего другого не оставалось, как действовать на свой страх и риск, полагаясь на тех, кого хорошо знал по совместной службе и кто был под рукой. Он отменил свой предыдущий приказ командиру 109-й моторизованной дивизии полковнику Краснорецкому следовать в район Шепетовки, потребовал снять с погрузки на эшелоны личный состав, боевую технику, форсированным маршем следовать к Острогу и остановить наступление 11-й танковой дивизии вермахта.

Приняв к исполнению этот приказ, Краснорецкий, Сидоренко и Шейко после короткого совещания приняли решение выслать к месту будущего оборонительного рубежа разведку, а следом направить 381-й моторизованный полк подполковника Подопригоры и 404-й артиллерийский полк майора Волкова.

Первым к Острогу двинулся 173-й разведывательный батальон капитана Юлборисова. На место он прибыл уже во второй половине дня 26 июня и расположился в селе Вильбовное. Впереди за рекой находился враг. Заняв оборону, разведчики приступили к всестороннему изучению позиций противника и оценке его сил на направлениях возможных ударов.

Прошло несколько часов, и в ночь на 27 июня к батальону Юлборисова присоединились 381-й полк, 2-й батальон 602-го мотострелкового полка, а также батальон 16-го танкового полка в составе 36 танков. Полковник Краснорецкий развернул штаб дивизии на восточной опушке Курганинского леса. Не тратя времени, он провел совещание с командирами частей и подразделений, заслушал доклады об обстановке и поставил задачу сформировать ударные группы, затем, без предварительной артиллерийской подготовки, чтобы не привлекать внимания противника, форсировать реку, нанести по врагу удар и выбить гитлеровцев из города.

В ту ночь, для многих последнюю, ни Краснорецкому, ни его заместителям, ни командирам частей уснуть так и не удалось. Они обходили позиции и проверяли готовность к бою. Время неумолимо отсчитывало минуты до часа икс. Командиры и красноармейцы в мыслях обращались к родным и близким. Все, независимо от возраста, званий и должностей, надеялись в душе остаться в живых.