Французский палач

— Да. Если нам повезет с дорогами и лошадьми, то уже через пять дней мы сможем оказаться в долине Луары.

Ханна подняла голову, не скрывая тревоги:

— Ты можешь не доехать так далеко, Жан. Ты это знаешь. Я сделала, что могла, но твои раны… — Она вздохнула. — Тебе следовало бы отдыхать по меньшей мере месяц.

— А ты знаешь, что я не могу этого себе позволить. Ради нас всех я не могу успокоиться, пока не сделаю то, что должен.

Повинуясь кивку Ханны, Хакон бережно уложил Жана на носилки. Ханна повернулась к Бекк, которая обеспокоенно переминалась рядом.

— Эта бутылка — для повязок. — Целительница вручила ей фляжку. — А это — чтобы пить перед сном и всякий раз, когда боль станет слишком сильной. — Она улыбнулась. — Не перепутай.

Бекк принюхалась к содержимому обеих фляжек.

— Не перепутаю. Спасибо тебе.

— Я сделала не так уж много.

Бекк обняла немолодую женщину.

— Ты спасла ему жизнь. Я у тебя в неоплатном долгу.

Морщинистая рука взъерошила черные кудри Бекк.

— Помоги ему исполнить клятву — и ты отплатишь мне сторицей.

Когда Жана устроили на носилках, Хакон занял место во главе небольшого отряда. За лошадьми присмотрели не хуже, чем за их хозяевами, и теперь они рвались в путь, раздувая ноздри и выдыхая едва заметный пар. Осенний день был прохладным, но безжалостный холодный дождь перестал, и лучи солнца прокладывали коридоры света среди деревьев.

Ханна в последний раз подошла к носилкам Жана, чтобы немного поправить его повязки и шины. Переломанная рука на секунду неловко прикоснулась к морщинистой кисти.

— Довольно. Ты сделала все, что могла. Я тебе благодарен.

Она с трудом выпрямилась.

— Этого может не хватить.

— Должно хватить.

— Иди с Богом, Жан Ромбо.

Повинуясь взгляду Жана, Хакон приказал Фенриру идти. За ним пристроились люди с носилками, дальше — их сменщики. Бекк замыкала шествие.

Ханна смотрела им вслед еще долгое время после того, как они исчезли в лучах заходящего солнца. А потом вздохнула и отправилась обратно на свой холм. Кроме сосны, она разбрасывала на своем пути различные вещества, добытые из растений и животных. Это не собьет гончих собак со следа полностью, но на какое-то время задержит их. Ханна понимала, что дорога каждая секунда. И для того, чтобы понять это, ей не нужно смотреть в огонь.

Глава 10. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

— Ты уверен, что это они?

— Уверен, милорд. Их пес воет по-особому. Он недавно отправился на охоту.

— Значит, они лишились своих ушей и носа? Отлично.

Это был один из самых длинных разговоров Джанкарло Чибо за всю неделю. Он сохранял силы на езду, да и говорить было не о чем. Эти дурни хотели оставить его в городе, пока сами поедут за рукой: они, дескать, привезут ее ему, а он тем временем отдохнет. И только сам Чибо знал, что кровь струится у него изо рта не из-за трудной дороги, а из-за отсутствия того, в чем он так нуждался. Ему необходимо было держать волшебную кисть в своей, класть ее себе на грудь — только это остановит алый поток. Возможно, дуралеи и захватили бы талисман и с торжеством привезли руку в Виттенберг, но Чибо слишком хорошо знал, что они доставили бы ее трупу.

Даже теперь, просто приблизившись к ней, он почувствовал себя лучше. По их словам, до нее оставалось меньше полулиги — и он мог бы подтвердить это, потому что ощущал ее притяжение. Уже так близко! А когда рука снова будет принадлежать ему, он никогда с ней не расстанется. И больше не совершит ошибок. Мгновенная смерть будет ожидать тех, кто украл у него руку, быстрая и безошибочная, как удар ножа в сердце. Пристрастие к необычному заставило Чибо медлить. Больше этого не случится.

Джанкарло обвел взглядом своих людей. Они сидели на земле, привалившись к стволам деревьев, поспешно пережевывая жалкие корки хлеба и вяленого мяса. Во время погони по Франции их численность уменьшилась на две трети: либо люди, либо их кони не смогли продолжать путь. Остались только пятнадцать человек, самые сильные. Так что архиепископ, самый старший из всех и к тому же больной, мог гордиться тем, что выдержал, что ехал впереди. Но, конечно, не страдая его немощью, они не разделяли и его мотиваций.

Франчетто снова казался полумертвым: его огромное тело свернулось в калачик. После Марсхейма он всегда спал в такой позе. И сейчас, не открывая глаз, он обратился к высокому немцу, стоявшему рядом с братьями:

— Тогда давайте нападем немедленно. Покончим с этим и вернемся в Сиену, к цивилизованной жизни.

Они все еще делали вид, будто отрядом командует Франчетто. Внешне придерживаясь этой фикции, Генрих не скрывал своего презрения.

— Они ждут вашего приказа, милорд.

Франчетто услышал пренебрежительный тон и выпрямился, гневно глядя в изуродованное лицо. Но он не успел ничего сказать: его перебил тихий голос, бархатистость которого заметно поистрепалась.

— Никаких приказов. Подберитесь незаметно, оглушите их спящих, заберите руку. А когда вы убедитесь в том, что рука у вас, перережьте им глотки.