Французский поцелуй

— Давай вернемся в отель? Что-то голова разболелась.

* * *

Когда Аликс открыла глаза, она увидела незнакомое лицо. Последнее, что она запомнила перед предшествуемым этому провалом, было ощущение, что ее везут на каталке, уже наполовину отключившуюся, в операционную комнату. Ощущение белизны и стерильности, сверкающие инструменты, анастезатор, приводимый в действие гигантским двигателем, пульсирующим, как бьющееся сердце.

А потом все тот же сон о том, как она бесконечно падает, падает... И чем ниже она падает, тем страшнее становится, потому что все сильнее убеждение, что ей не пережить конца падения. Потому что чем ниже она, тем стремительнее ее падение и тем ближе его конец.

И вот в сумрачном, неземном свете она видит Дика, стоящего на выступе скалы, мимо которой она падает. Она кричит ему что-то, он поворачивается к ней, улыбается, и она проносится мимо.

Она страшно кричит.

И вот внизу, на другом выступе, стоит Кристофер. Он расставил руки и она знает, что у него есть и сила, и решительность, чтобы попытаться поймать ее. Он не боится, как боялся Дик, что она своим весом и инерцией падения увлечет и его за собой в бездну.

Он улыбается, его расставленные руки все ближе и ближе. Теперь она почти уверена, что спасена. Почти до самого последнего момента уверена, — до того момента, когда он вдруг отдергивает руки.

Нет! -кричит она. Нет!

Падает.

Быстрее и быстрее, пока...

— Аликс, вы слышите меня? — спрашивает ее Макс Стейнер.

Аликс замигала глазами, пытаясь вспомнить имя которое можно было бы связать с этим незнакомым лицом.

— Я знаю вас? — спрашивает она.

Она видит, что на лице его появляется выражение, которое можно понять, как нечто среднее между озабоченностью и восторгом.

— Боже мой! — восклицает он. — Надо скорее позвать доктора. Вы заговорили!

Она неуверенно протягивает к нему руки. Все кажется еще таким нереальным. Она все еще продолжает падать, преданная и Диком, и Кристофером. Ухватившись за рукав его пиджака, ей как-то легче удержаться в сознательном состоянии. Но это слишком большое испытание для нее. Она слишком устала.

— Не уходите, — ее голос, больше похожий на кваканье, очень странно звучит, но ничего. Ничего!

— Меня зовут Макс Стейнер, — представился он. — Я старый друг Криса.

— Вы присматриваете за моим сыном. Он кивнул, весь сияя от счастья, что может с ней разговаривать. — Он прекрасный мальчик, Аликс.

— С ним все нормально? — Ее веки сами собой опускаются. У нее нет сил держать их открытыми. Но надо так много сказать, так о многом попросить. Прежде всего о Дике. Она не хочет, чтобы Дик сюда приходил. И еще она хочет, чтобы Макс не пускал его к Дэнни.

Но она падает, все быстрее и быстрее. Падает в ночь.

* * *

— Господи Иисусе, ты только посмотри на себя! — ужаснулся Брэд Вульф. Его люди перепрыгивали из катера к ней в лодку. Они ловчее легавых псов.

Он сделал знак рукой, и высокий лысоватый человек в очках и с лицом, покрытым пигментными пятнами, с треском открыл старомодный докторский саквояж.

— Осмотрите ее по-быстрому, — попросил он.

Диана, завернутая в грубошерстное одеяло, сидела, прислонившись спиной к переборке. Брэд Вульф откликнулся на ее звонок в рекордно короткий срок. Не зря Сив всецело доверял ему.

Она сообщила Вульфу десять цифр.

— Проверь их в телефонной компании. Может, что-нибудь интересное получится, — сказала она. — Эти цифры набрал Паркес, когда я напала на него. — Она сморщилась, когда врач ощупывал место, куда ей врезал ногой этот ублюдок.

— Ничто не сломано, — пробурчал доктор, обращаясь, кажется к своим пигментным пятнам.

Вульф смотрел на тело Паркеса, вокруг которого суетились криминалисты.

— Ты, по-видимому, обучалась айкидо не в академии.

Диана слегка улыбнулась, потом опять закусила губу, когда доктор снова прикоснулся к больному месту.

— Брала дополнительно частные уроки.

— У кого? У бульдозера?

Теперь она уж по-настоящему засмеялась.

— О нет! Мой учитель был более утонченным.

— Ничего утонченного не было в том, как ты разделала Паркеса.

— Он меня чуть не убил.

— Эй, ты что! — резко повернулся он к ней. — Это вовсе не в упрек тебе. Я чертовски рад, что послал сюда тебя, а не другого оперативного работника, менее подготовленного, чтобы тягаться с этим чудовищем.

— И все же я убила своими руками нашу единственную зацепочку. Из того, что он сказал, можно заключить, что ты был прав. Моника была его прикрытием.

— Но ты все-таки заполучила телефончик. — Указал Вульф, потом, не подумав, потрепал ее по плечу, чтобы подбодрить. — Прости, — пробормотал он, заметив, что она поморщилась. — Может быть, ты дала нам клин, вбив который, мы расколем это дельце.

— Куда бы трещина не пошла, — сказала Диана, — я хочу следовать за ней.

Доктор кивнул головой, давая понять, что закончил осмотр, и Вульф, протянув руку, поднял ее на ноги.

— У нее изумительно эластичное тело, — сказал доктор, закрывая свою сумку. — Она счастливо отделалась. — И он зашагал, жертва профессионального любопытства, взглянуть на труп Паркеса.