Французский «рыцарский роман»

ГЛАВА ПЕРВАЯ Исторические условия развития. Истоки. Первые памятники.

Немало споров и неясностей связано с вопросом о возникновении рыцарского романа. Одно несомненно: в сознании уже первых создателей романов, по крайней мере Кретьена де Труа и его современников, со словом «роман» прочно связывалось представление об определенном литературном жанре, и именно эта оппозиция (роман — не-роман) доминировала над лингвистической, очень рано утратившей свой изначальный смысл. В этом отношении заключительные строки «Романа о Бруте» Васа, употребившего слово «роман», как принято считать, в качестве указания на новый «романский» (т. е. не латинский) язык, могут быть истолкованы и иначе. Вот этот финал книги Васа:

Ci falt la geste des Bretuns

E la lignee des baruns
Ki del lignage Bruti vindrent,
Ki Engleterre lunges tindrent.
Puis que Deus incarnatiun
Prist pur nostre redemptiun
Mil e cent cinquante e cinc anz,
Fist mestre Wace cest romanz.

(v. 14859—14866)

Как видим, Вас употребил здесь на расстоянии восьми строк два разных жанровых обозначения — «жеста» и «роман». Думается, в его сознании эти два понятия еще не находились в оппозиции, но и не исключали друг друга. Для Васа (к книге которого мы вернемся) созданное им произведение было «жестой о бретонцах», но не было просто «жестой», т. е. памятником народно-героического эпоса. Вас превосходно знал эти «песни о деяниях», по крайней мере трудно предположить, что он мог их не знать. И ему надо было от них как бы отмежеваться. Он употребил слово «роман», которое оказалось очень удобным: оно указывало на жанр (не жеста) и на язык. Жесты тоже, конечно, писались не на латыни, но Вас перекладывал французскими восьмисложниками латинскую прозу Гальфреда Монмутского, и указание на язык для него было также существенным. Таким образом, утверждение романа как жанра началось с отделения его от другого жанра, имевшего уже развитую литературную традицию.

При изучении процесса возникновения романа как жанра перед нами, в числе других, выдвигаются два важных вопроса. Они не равновелики, точнее, не соизмеримы. Решение одного из них призвано осветить чисто литературные истоки романа (об этом будет сказано ниже). Другой вопрос носит более общий характер и объясняет небывалую стремительность не только эволюции романа, но и его возникновения. Применительно к средневековью мы привыкли к известной замедленности историко-литературного процесса, и это, несомненно, соответствует действительности. Тем более примечательным оказывается стремительное появление романа, несомненно связанное с культурным взрывом XII столетия.