Французский шелк

— Жертвой была молодая девушка, едва за двадцать, хорошенькая, стройная, — тихо начал он. — Мой клиент напал на нее в сумерках, когда она выходила с работы. Дело было гиблое. Его поймали со спущенными штанами недалеко от места происшествия. Обвинитель отклонял все прошения об освобождении под залог. Он очень хотел упечь мерзавца за решетку. Дело отправили в суд. Все, на что я мог рассчитывать, — это на везение и свое нахальство, а уж в этом я преуспел вполне, — сказал он, сжимая кулаки. — На этот раз я превзошел самого себя. К тому времени, как я закончил перекрестный допрос девушки, судьи уже не сомневались в том, что она шлюха, которая носит на работу мини-юбки, соблазняя коллег-мужчин. Я до сих пор помню ощущение удачи, которое испытал тогда, — ведь девушка держалась так самоуверенно и нагло. Я постарался привлечь внимание судей к ее грудям. О боже!

Он прикрыл рукой глаза, пытаясь изгнать из памяти воспоминания о плачущей молодой женщине, которую на глазах у всех он словно раздевал и насиловал сам.

— Я клеймил ее позором, порочил ее репутацию, выставил ее как обыкновенную проститутку, которая, запросив слишком много за свои услуги, жестоко поплатилась за это.

Он убрал с глаз руку и безучастно уставился в окно.

— Это была блестяще организованная защита. Я старался подкинуть прессе побольше грязных подробностей. Если бы суд вынес обвинительный приговор, я мог бы сказать, что моего клиента подставила пресса, а сам уйти в сторону. Но суд не вынес обвинения. — В его голосе проскользнуло удивление, которое он испытывал всякий раз, когда думал о том деле. — Судьи поддались моим театральным эффектам. Они оправдали сукина сына.

— Ты сделал то, за что тебе было заплачено, — заметил Краудер.

— Это не оправдание.

— Добрая половина юристов похвалила бы тебя и позавидовала твоему успеху.

— Ты называешь это успехом? Оболванил присяжных, оскорбил честь адвоката.

— Итак, ты перестарался. Это было… сколько, пять лет назад или больше? Оставь это в прошлом, Кассиди. Прости себе эту единственную ошибку.

— Может быть, я и смог бы простить, но на этом история не закончилась.

— О боже. — Краудер откинулся на спинку кресла, приготовившись к худшему.

— Через две недели после освобождения из-под стражи мой клиент похитил прямо со школьного двора одиннадцатилетнюю девочку, завез ее в заброшенный уголок городского парка, где изнасиловал с особой жестокостью, а потом задушил ее же лифчиком. Я назвал лишь те действия, которые имеют определение в юридической практике. Остальные… о них даже трудно говорить.

На некоторое время воцарилось напряженное молчание.

Наконец Краудер сказал:

— И после этого ты закрыл свою адвокатскую контору. Кассиди обернулся и посмотрел на шефа.

— Закрыл контору, поставил на себе крест, освободил жену от тяжкой доли быть за мной замужем и покинул город. Так я оказался здесь.

— Где и проявил чертовское трудолюбие. Оказался ценным приобретением для нашей конторы.

Кассиди поморщился, вновь задаваясь вопросом, сумеет ли он когда-нибудь избавиться от этого комплекса вины. Удастся ли ему когда-нибудь добиться такого обвинительного приговора, которым бы он искупил свой грех и снял с себя вину за гибель девочки. Сможет ли он когда-нибудь предстать перед убитыми горем родителями, сказав: «Наконец я чист перед вами»? Нет, никогда. Но он все равно будет к этому стремиться всю свою жизнь.

— Я больше не допущу оплошности в исполнении своего долга. Тони. И никогда не позволю еще одному негодяю увильнуть от ответственности, не допущу, чтобы насильники или убийцы разгуливали среди ничего не подозревающих граждан, большинство из которых все-таки верят в нас и закон, хотя и напрасно.

— Ну, не совсем напрасно. Время от времени мы все-таки ловим преступников.

Кассиди посмотрел на шефа, вложив всю силу убеждения в свой взгляд.

— Я не собираюсь подводить тебя. Тони, потому что в этом случае я подвел бы и самого себя. Клянусь, что я предъявлю убийцу Уайлда, независимо от того, кто им окажется.

Краудер закусил губу.

— Хорошо, дам тебе еще пару недель, — раздраженно сказал он. — Но считай, что над головой твоей висит дамоклов меч.

— Я понимаю. — Теперь, когда дело было улажено, Кассиди не видел причины задерживаться. Они оба почувствовали бы себя неловко, начни он рассыпаться в благодарностях.

Он направился к двери, но Краудер остановил его:

— Кассиди, я должен спросить тебя. Если ты найдешь то недостающее звено, которое неопровержимо связывает Клэр Лоран с убийством, не возникнет ли у тебя проблемы с вынесением обвинения, которое будет означать пожизненное заключение?

Кассиди мысленно обратился к своему сердцу, но ответ он уже знал заранее.

— Можешь не сомневаться. Я буду действовать без малейших колебаний.

Кассиди вышел из здания прокуратуры и, перейдя улицу, оказался в комиссариате полиции. Говард Гленн сидел за обшарпанным, замызганным столом, откинувшись на вращающемся стуле; между его ухом и плечом была зажата телефонная трубка. Кассиди остановился у самого края стола, устремив пронизывающий взгляд на Гленна.