Французский Трофей

– Женя, ну что ты? – Этьен бережно перевернул ее лицом к себе и снова крепко прижал. – Может, война со дня на день закончится, и мы снова будем вместе.

– Только об этом и молюсь… – прошептала ему Женя, обнимая. – Каждый день…

– Значит, так и будет, – заверил ее Этьен, накрывая их одеялом и прижимая крепче. – Никто и ничто не сможет нас разлучить.

– Хорошо…– Женю начало размаривать, глаза слипались, а тело расслабилось, и вскоре она уснула на груди Этьена, время от времени всхлипывая во сне.

Следом за ней заснул и Этьен, но теперь он подчинялся четкому армейскому распорядку, поэтому проснулся с петухами и стал торопливо одеваться, чтобы встать в строй, но стараясь не разбудить Женю.

Но Женя все равно проснулась и долго смотрела, как он собирается.

– Неужели не хочешь попрощаться со мной? – спросила она, тяжело вздохнув.

– Не хотел будить тебя, – Этьен виновато улыбнулся и присел на край кровати рядом с ней. – Не грусти, мы обязательно скоро увидимся.

Женя обвила его руками и поцеловала.

– Не могу не грустить, но буду с нетерпением ждать, когда же мы снова увидимся, – вздохнула она. – Пусть Господь хранит тебя, любимый…

– И тебя, Женя! – Этьен нежно ответил на поцелуй и, вытащив из кармана четки, вложил их в руку возлюбленной. – Вот, сохрани их для меня, а когда война закончится, отдашь.

Женя в свою очередь сняла с себя ладанку и надела на шею Этьена.

– И ты тоже, – она поцеловала его. – Иди.

Сжав ладанку в кулаке, Этьен кивнул, закинул себе на плечо мешок со скромным скарбом и, взмахнув рукой на прощание, покинул палатку, чтобы вовремя появиться в расположении.

Женя легла, но дольше спать не могла, поэтому поднялась, несмотря на рань, и пошла искать себе дела в госпитале. Михайловский был очень удивлен, узнав, что Женя переделала все утренние дела еще до завтрака. Но понял, с чем это связано, и расспрашивать не стал, решив не сыпать соль на рану. Вместо того стал посильно подбадривать за завтраком, за что Женя была ему очень благодарна.

Полковник уже был поставлен в известность о новом офицере, поступающем в его полк и, поскольку сам прошёл через перевязки Этьена, встретил его достаточно радушно, после чего отправил его с поручиком в полковую палатку. Теперь жизнь Этьена изменилась коренным образом, она состояла из построений, выездок и прочей муштры, призванной подготовить их к возможному очередному бою. Так что к вечеру он валился с ног от усталости и, как бы не хотел заглянуть к Жене, просто не нашёл в себе силы на это.

Женя отчаянно ждала его каждый день, но дела не давали ей самой наведаться в казарму, а Миша рассказывал, что кавалерию муштруют по самое не хочу – готовят масштабную атаку обоими полками. В кавалерии был и Саша, и уже пошли слухи, что два офицера, русский и француз то и дело пытаются перещеголять друг друга.

Для Саши это очевидно было делом чести, а Этьен просто не хотел ударить в грязь лицом перед сослуживцами. При этом, они с Сашей едва ли парой слов обменялись. Этьен, может, и рад был бы пойти на мировую, но не собирался делать это с человеком, во взгляде которого видел только презрение.

Женю это еще больше беспокоило. Наконец день выдался поспокойнее, и Михайловский отпустил ее в казарму, увидеться с Этьеном. И Женя летела туда, словно у нее выросли крылья.

В это время Этьен и Саша сошлись в дуэли на шпагах, и если поначалу она была явно тренировочной, то скоро Саша не на шутку разошелся, атакуя противника тренировочной шпагой, как боевой.

Женя нашла дневального и узнала у него, что сегодня полки тренируются вместе, и что прямо сейчас оба отделения делают ставки, кто кого – француз русского или наоборот. Женя тут же подорвалась на плац.

Пожалуй, именно ее появление стало судьбоносным – Этьен лишь на секунду отвлекся, увидев ее, а Саша тут же прижал шпагу к его горлу, надавливая не травматично, но болезненно.

– И этот человек, господа, будет сражаться за нашу родину, – насмешливо воскликнул он.

Женя увидела это и в ней проснулась холодная ярость. Она перемахнула через ограждение и подошла к ним двум.

– Александр! – строго сказала она, сверкая глазами так, что даже гомон толпы умолк. – Я скажу только одно. Это низость! – рявкнула она. – Пятнающая твой офицерский мундир.

– Я просто поставил на место этого француза, возомнившего, что может на равных сражаться с русским офицером, – дернул плечом Саша.

К его величайшему сожалению, Этьен был на хорошем счету в своем полку, поэтому сослуживцы вступились за него.

– Пытаешься через него унизить меня? – осведомилась Женя. – Значит, он тебе не ровня? – фыркнула она. – Хорошо, тогда дерись со мной, – потребовала она, не намереваясь прощать бывшему другу больше ничего. Ей и без того было обидно за попранную дружбу.

А вот этого уже никто допускать не собирался, потому что в полку чуть ли не каждый второй был обязан Жене жизнью, поэтому давать врачу демонстрировать военное мастерство никто не собирался. Офицеры окружили их и понемногу оттеснили к расположению.