Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин

Спорить с шефом мне не хотелось. Вчерашнее нападение в подъезде сегодня уже выглядело менее зловещим, хотя вопрос – кто? – не оставлял меня в покое. Я жила очень замкнуто: ни знакомых, ни врагов у меня не было. Получается, что на меня напали случайно? Хотелось бы думать, что это так… В противном случае можно сломать голову, размышляя над всем этим. Мелькнула мысль, что нападение как-то связано с моей предстоящей поездкой в Антибы… Паша клялся, что об этом никто не знает. Но в столь узком кругу все тайное быстро становится явным. Недоброжелателей у нас – хоть отбавляй. Тот же Баранов. И еще пара-тройка галерейщиков и искусствоведов, которые рады были бы получить этот заказ… Но, сколько я ни перебирала в уме кандидатуры на роль грабителя, никто на такое дело не годился.

Я вздохнула и оставила свои попытки. Рассказов приехал ближе к обеду, при этом настойчиво просил меня сказать шефу, что явился он якобы в двенадцать. От чая категорически отказался и прибавил, что ему уже пора.

– Жень!

Он стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу, как застоявшийся конь.

– Ты вчера во сколько домой приехал?

Правая бровь Жени взлетела вверх.

– А что? – ответил он в лучших одесских традициях – вопросом на вопрос.

– Ничего. Просто так.

– Ну… просто так. Я не обязан отвечать!

– Не обязан, – согласилась я. – Просто я хотела тебе позвонить вечером, а потом подумала: вдруг ты домой поздно приходишь? – сочинила я на ходу.

– По-разному, – мое поведение было Рассказову явно непонятно. – Когда как.

– Так во сколько ты вчера пришел? – допытывалась я тоном ревнивой любовницы.

От такой моей наглости Женя даже опешил:

– В одиннадцать.

– И где ты был?

– Кристина…

Я закусила губу.

– Ладно, Женя! – с достоинством сказала я. – Давай билеты! И деньги не забудь отдать.

– Они же у вас в руках, в конверте. Там еще загранпаспорт ваш с шенгенской визой лежит.

Я опустила глаза: в руках я держала плотный белый конверт.

– У меня… голова болит.

– Заметно, – пробормотал Рассказов.

Я сделала вид, что не услышала этих слов.

Когда вечный рюкзачок Рассказова скрылся за дверью, я провела рукой по лбу. Женю я своими расспросами, похоже, просто напугала. Рассказов не мог на меня напасть вчера вечером: он худой и щуплый. А вчерашний мужчина был покрепче… Или это все-таки была женщина? И кого я подозреваю?! Светку Чиж?!

Я решила оставить свои бредовые идеи и не травмировать коллег подобными подозрениями.

Вечер и весь следующий день я провела дома. Мне было просто страшно выходить на улицу. Я работала на компьютере – Паша перекинул мне материал по Колпачевскому, и я старательно изучала его коллекцию. Коллекции предметов искусства в современной России обычно собираются играючи, махом, за один присест. Нет времени на раскачку, на многовековые традиции или преемственность поколений. Это у них там, в замшелой древней Европе, собрания произведений искусства складывались по кирпичику, постепенно – год за годом, шаг за шагом. Российский размах не предусматривал такой постепенности – требовалось все: много и сразу. В эпоху дешевой нефти золотой дождь хлынул и на произведения искусства – стало модно пачками скупать картины, яхты и прочее.

У каждого имелись свои пристрастия: кто покупал произведения живописи, кто – русскую графику и фарфор, кто-то собирал самурайские мечи и советские мультики. А у одного брутального олигарха была весьма внушительная коллекция колокольчиков.

Как и многие другие русские олигархи, Колпачевский являлся поклонником русской живописи. В его коллекции наличествовал «обязательный набор»: Айвазовский, Шишкин, Репин, Саврасов, Коровин, Кустодиев, Сомов. Я внимательно изучала картины: у кого они куплены, проверяла заключения экспертов.

Коллекция Колпачевского отражала вкусы многих российских олигархов. Долгое время в своем роде универсальным капиталовложением среди наших отечественных коллекционеров предметов живописи считались полотна Айвазовского. В них можно было спокойно инвестировать деньги без малейших колебаний. Полотна популярного мариниста скупались такими темпами, которые можно было сравнить только с ростом цен на столичную недвижимость. Его покупали на «сантиметры». Когда-то десять квадратных сантиметров полотна Айвазовского стоили тысячу долларов. Потом – десять тысяч долларов. Сейчас уже – сто тысяч долларов.

При этом фальшивок «Айваза» – очень много. На рынке предметов искусства количество этих подделок гораздо больше, чем он реально написал, хотя плодовитость мариниста и вошла в поговорку.

Я несколько раз все внимательно просмотрела и выписала кое-что в блокнот. Сидела я почти до вечера, потом попила чай с лимоном, покидала вещи в чемодан, в последний момент положила в него и жемчужное ожерелье и пошла спать.