Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин

И почему он скрыл это от меня?

Не хотел дразнить? И выставлять себя начальником-скупердяем?

Но вполне вероятно, что это Пашина личная сделка и его личные деньги и он просто решил потратить их не на агентство, а на себя. Тоже вполне логично.

Вернулся Баранов. Выглядел он растерянным, я сразу подметила его отсутствующий вид, словно он решал какую-то сложную задачу в уме.

– Все в порядке? – задала я вежливый вопрос.

– Да. В порядке, – но мыслями он был далеко.

– Я пойду, – сказала я.

– Да-да. До вечера, – рассеянно бросил он.

Он подцепил вилкой большой кусок торта и отправил его в рот. Еще несколько минут назад он уговаривал меня составить ему компанию. А сейчас, после этого телефонного звонка, он хотел остаться один.

Я махнула ему рукой, но он даже не посмотрел на меня, поглощенный едой и своими мыслями.

Узкая улочка вела вниз. Пашина квартира не выходила у меня из головы. А если нападение на меня и угрожающие письма по электронной почте спровоцированы Пашиными делами-делишками? Я просто расплачиваюсь за него. Может, мне следовало рассказать шефу об этом нападении, о письме, и тогда он раскололся бы? Но я – непонятно почему – скрыла все от него и теперь вынуждена теряться в догадках.

Вскоре я поняла, что заплутала и не знаю, в какой стороне крепость, на которую я ориентировалась. И как мне теперь вернуться на виллу Колпачевского? Гулять расхотелось. А что, если позвонить Паше и спросить его о квартире напрямую?

Но это не телефонный разговор, и я не пойму, врет он или нет, если шеф вздумает все отрицать. В разговоре – по его мимике, взгляду, запинкам и паузам – я бы еще вычислила: лжет Паша или нет. Все-таки за три года я неплохо его изучила.

Или – плохо?

Может быть, я совсем не знаю своего начальника…

Мне стало не по себе. Мой привычный мир летел в тартарары, и я не знала, как остановить это падение.

Позвонить и все выяснить?

Или – отложить до возвращения в Москву?

Немного поколебавшись, я решила отложить. Улочка, по которой я шла, сужалась, в просвете между домами показалось море. Я прибавила шаг.

Вскоре я сориентировалась и вернулась на виллу Колпачевского. Я легла подремать в своей комнате, незаметно уснула, а когда проснулась, вечеринка уже началась. Я нашла в гардеробе светло-голубое коктейльное платье, сверху надела серебристое болеро, выбрала светлые чулки и туфли на шпильках. Немного подумав, я достала из чемодана жемчужное ожерелье и надела его.

Большой белый зал был полон гостей. Я наткнулась на Марианну Николаевну, но она, по-моему, меня даже не заметила. Она шла куда-то, не отрывая взгляда от бумаг, с наморщенным лбом, шевеля губами.

Вечер был теплым, плюс десять, не меньше. Многие из гостей высыпали на открытую веранду, разгоряченные отличным, столетней выдержки, вином, а также сознанием собственного могущества или причастности к нему.

Где-то рядом звучал громкий вызывающий смех Алены Сивашовой. Этим смехом она пыталась поймать, как птиц в силки, крупного фазана – какого-нибудь олигарха-тяжеловеса или олигарха-лайт. Алена была просто помешана на них. В своем блоге она откровенно писала, что ее жизненная программа-максимум – иметь виллу во Франции и квартиру в Лондоне.

Гости кучковались, разбивались на группки и пары. Во время внешне непринужденной беседы решались важные вопросы, обговаривались будущие сделки и завязывались новые знакомства. Певец Грушев встряхивал своей золотой кудлатой головой и не спускал цепко-хищного взгляда со своего собеседника. Им был человек, входивший в десятку русского «Форбса», владелец винно-водочной империи – Руслан Аджапаридзе.

Возникло некое странное чувство, что за мной наблюдают. Или мне это просто кажется? Я незаметно выскользнула на улицу. Перистые пальмы четко вырисовывались на густо-синем небе, похожие на декорации из черного картона.

Начался концерт на открытой веранде. Эля и Грушев старательно отрабатывали номер. Грушев был, как всегда, обаятелен и напорист, он энергично взмахивал руками. Певец принял облик античного героя – шлем, латы. Эля – в прозрачном платье, так что все ее хрупкие девичьи прелести были на виду, в царственной накидке из какого-то невесомого белого меха. Она то куталась в эту накидку, то распахивала ее… Тоненький ее голос взлетал к небу, она отчаянно фальшивила, но лица присутствующих были непроницаемыми…

Пару раз я выхватила взглядом из толпы самого хозяина. Степенного, важного, несмотря на его невысокий рост. Он стоял, вздернув подбородок и полуприкрыв глаза, всем своим видом демонстрируя крайнее безразличие и предельную усталость.

Я взяла со стола тарелку с тарталетками и куриной ножкой, фаршированной грибами, и прислонилась к дереву. Несмотря на то что легкий холодок пощипывал кожу, мне было приятно и комфортно.

– Любуетесь вечерними красотами? – раздался рядом знакомый голос.

От неожиданности я чуть не уронила тарелку.

– Вы всегда выныриваете так внезапно?

– Всегда. А вы всегда прикидываетесь невинной овечкой?

– Что вы хотите этим сказать? – спросила я громко. Теперь он не собьет меня с пути четко заданного поведения, не выведет из себя!