Французское наследство

Вчера вечером в травматологическое отделение городской больницы явилась девушка, представившаяся Еленой Викторовной Тумановой — в журнале посещений записано, что приходила она к Валентине Семеновне Соболь, поступившей днем с переломом ноги, множественными ушибами и легким сотрясением мозга. Пострадавшая на тот момент крепко спала под воздействием снотворного. Но посетительница всё равно прошла в палату и просидела у постели Соболь минут пять, разглядывая висящую на растяжке загипсованную ногу спящей дамы. Её видели дежурная на посту отделения и соседка Соболь по палате пенсионерка Митрохина Пелагея Ивановна. Обе хорошо запомнили рыжие кудрявые волосы гражданки Тумановой.

— Но я не была в больнице! — возмутилась Лёлька. — У меня куча свидетелей, с которыми я провела весь вечер!

— Слушайте дальше! — рявкнул Арсений Петрович.

Рано утром санитарка Васильева пришла мыть палату, в которой лежали Митрохина и Соболь. Пелагея Ивановна проснулась и пошла умываться, а актриса продолжала мирно спать. Возя шваброй по полу, санитарка неосторожно зацепила тумбочку у кровати Соболь, и та открылась. В тумбочке стояла бутылка водки «Гжелка». Санитарка рассердилась. Заведующий травматологическим отделением жестко боролся с распитием спиртных напитков на подведомственной территории, а тут такое вопиющее нарушение сухого закона!

Подумав, Васильева не стала поднимать шум и сообщать начальству, а просто вытащила бутылку и унесла её в коморку, где хранился уборочный инвентарь, решив отругать пациентку, когда та проснется. Закончив уборку, санитарка взяла «Гжелку» и отправилась с нею в патологоанатомическое отделение к Коваленко Сергею Михайловичу, которому была должна двести рублей. У Коваленко как раз закончилась ночная смена — он работал ночным санитаром в морге — и он согласился взять водку в погашение четверти суммы долга, пообещав не пить на рабочем месте, а сделать это дома.

Но обещание своё Сергей Михайлович не сдержал: когда его примерно через полчаса нашли лежащим на полу в прозекторской, бутылка оказалась на треть пустой. Рядом с телом лежала разбитая мензурка. Коваленко скончался от отравления. В настоящее время остатки водки отправлены на экспертизу, но по всем признакам очень похоже, что в ней содержался цианид — уж больно характерно выглядел труп.

Услышав о смерти Коваленка, санитарка, которую несколько человек видели входящей в двери морга и выходящей оттуда, перепугалась до полусмерти и тут же созналась, откуда появилась проклятая водка. Точно установлено, что при поступлении травмированной Валентины Семёновны Соболь в больницу при ней никаких бутылок, кроме пустой плоской фляжки с запахом коньяка, не было. Фляжка находится на больничном складе вместе с остальными вещами пациентки.

Так что теперь в убийстве гражданина Коваленко и покушении на убийство гражданки Соболь подозревается некая Туманова Елена Викторовна, имевшая отличную возможность во время вчерашнего посещения больницы оставить в тумбочке бутылку с отравленной водкой.

Сказать, что Лёлька была потрясена, значит ничего не сказать. Она сидела с отвисшей челюстью. Возможность оказаться за решеткой её не пугала — вчера вечером она действительно ни на минуту не оставалась одна. Её потрясло то, что она практически точно предсказала действия убийцы, только с методом ошиблась. Валентину спасло чудо. Если бы она проснулась пораньше и заглянула в тумбочку, то непременно приложилась бы к бутылке — после вчерашнего пьяного стресса похмелье у неё наверняка жуткое.

Но ещё больше Лёльку поразило то, что у убийцы, оказывается, есть помощница. Если на Юлю напал мужчина, а в больницу наведалась девица, то, значит, их двое! А, возможно, их целая шайка! И это означает, что все их предыдущие умозаключения об убийце — дилетанте и одиночке попадают под большое сомнение.

— И что вы на это скажете? — грозно вопросил прокурор, удовлетворенный Лёлькиной реакцией.

— Скажу, что в больнице вчера я не была, и это факт. Но то, что Валентина Соболь может стать следующей жертвой, мне в голову приходило, — призналась Лёлька. — И если бы меня не убедили, что я страдаю мнительностью, то вчера я бы к ней поехала. Но потом всё так завертелось с падением этой чертовой железяки, что я и думать забыла про Валентину. А ведь если бы поехала… Да и вы, между прочим, могли бы подумать о том, чтобы поставить охрану у палаты!

— Вы считаете, что у нас неограниченные возможности, и мы можем охранять всех, кто имеет отношение к этому делу? — в голосе Арцева прозвучало раздраженное удивление. — Но теперь я приложу все усилия, чтобы приставить к вам пару человек, надо же хоть как-то ограничить вашу немыслимую активность.

Тут следователь покосился на дверь, за которой, вне всяких сомнений, их подслушивала Маргарита, или журналист Сагайдаченко, или сразу оба. Уж больно подозрительная тишина там царила.