Фрау Томас Манн: Роман-биография

Вот в таком близком общении с самыми значительными художниками своего времени и росла она, Катарина Прингсхайм, росла в особом мире, под присмотром профессоров и людей искусства, в окружении аристократов и богатых бюргеров, в кругу семьи, которая давала детям все, о чем только можно было помыслить: обучение музыке, подкрепляемое регулярными посещениями концертов и театров; путешествия ради познавательных знаний и отдыха; занятия спортом и плаванием, упражнения на турнике, велосипед и теннис, а также обязательные уроки танцев.

«Фрау Прингсхайм договорилась об уроке танцев для своих детей, куда пригласили и меня, — еще одна цитата из Хермана Эберса. — Занятия проходили в просторной бильярдной, расположенной в цокольном этаже дома, куда можно было попасть по узкой лестнице, ведущей из столовой. Танцы преподавал балетмейстер придворного театра Фенцель. […] Кроме пятерых детей Прингсхаймов на этих уроках присутствовали еще несколько девочек от десяти до пятнадцати лет, некоторые из них были очень хорошенькие, и юноши. Собственно, мы все еще были детьми и, оказавшись в этом праздничном царстве, стеснялись друг друга, а также взрослых, которые время от времени спускались в бильярдную, покинув длинный чайный стол, чтобы только поглазеть на нас». Во всяком случае, у дочери Прингсхаймов «не было и тени таланта к хореографии», она была «немного неуклюжа в танцах, ей недоставало грации. Тем не менее, она очаровывала полным отсутствием кокетства», а ее «выразительное, умное личико в обрамлении темных волос усиливало это очарование».

Такое наблюдение подтверждает и высказывание брата Хайнца; «В Катиной манере танцевать не было ничего выдающегося, но благодаря ее изяществу и выразительным глазам, оживлявшим правильные черты лица, у нее никогда не было недостатка в кавалерах во время домашних празднеств и на регулярно посещаемых балах в Доме искусств, кое-кто из них даже претендовал на ее руку и сердце. Но у сестры не было особого желания „ради чужого мужчины“ покинуть родительский дом и, прежде всего, боготворимую ею мать».

Да и к чему? Под крылышком родителей, находясь под защитой братьев и ставя себя наравне с ними, — меряясь силой и ловкостью, она часто даже побеждала их, «вошь среди вшей» (как выразился брат), — девушка не испытывала ни малейшего желания поменять свою жизнь. Кроме того, рано развившийся в ней дар наблюдательности подсказал ей, что в браке тоже могут часто возникать проблемы. Уже в пятилетием возрасте она уверенно заявила матери: «Я не женюсь, потому что можно решить, что мужчина очень хороший, а как женишься, все больше замечаешь, что он очень злой, лучше уж вовсе не жениться, лучше я останусь со своей мамочкой».

Мужчины — это тоже знала пятилетняя Катя — нужны исключительно в тех случаях, когда надо иметь детей. На предложение матери выйти замуж за нее, дочка ответила: «Это невозможно, женщины друг за друга не выходят замуж, потому что если у одной появится ребенок, он останется без отца». А вообще-то брак нужен для того, чтобы иметь детей. Письма, написанные Катей Манн гораздо позже, лишь подтверждают представления пятилетней девочки.

Итак, восемнадцатилетнюю Катю одолевали пока иные заботы и желания. Письменные работы на аттестат зрелости уже позади, поэтому для волнений причин не было, и братья знали об этом. «У близнецов все в порядке, — сообщала Хедвиг Прингсхайм своему другу публицисту Максимилиану Хардену[22]. — В понедельник предстоят устные экзамены. Клаус надеется, что ему не придется их сдавать. Катя же непременно должна идти на „устные“, хотя она, судя по оценкам в аттестате, сильнее брата, потому что в среднем его оценки на балл ниже, чем у сестры; и хотя экзаменационная комиссия сочла его знания всех предметов более чем „хорошими“, все же преподаватели выказывали недовольство по поводу того, что его прилежание во время учебы в гимназии не всегда было похвальным, хотя следует признать, что к тем предметам, которые вызывали у него интерес, он проявлял завидное рвение».