Фрау Волле и тайна бумажных зонтиков

Ютта Рихтер Фрау Волле и тайна бумажных зонтиков

Jutta Richter

Frau Wolle und das Geheimnis der chinesischen Papierschirmchen

Mit Illustrationen von G"unter Mattei

Художник Гюнтер Маттай

* * *

Посвящается Леле, Лизе и Пауле, которые никогда не обижают улиток.

Бекке и Мелли, которые злятся не на шутку.

Эзату, Гансу и Джамалу, лучшим друзьям на свете.

Господину Бюгельзаку, директору фабрики облаков.

Доро и Анне, которые то и дело спрашивали, что же будет дальше.

Ирме и всем остальным маленьким королевам звёзд, и в особенности – Лили…

Нещадная жара

В тот год лето выдалось невыносимо жаркое. Несколько недель не было дождей. Каштаны в саду Себастиана Шнемилха роняли сухие листья.

Каждый день по дороге в школу мы с Морицем держали пари: спадёт наконец жара или нет.

Но спасения от этого пекла не было. Фрау Падберг закрывала окна в классе, но солнце, маня и заигрывая, жарило и через двойные рамы.

На учительском столе тихо жужжал вентилятор, который фрау Падберг принесла из дома. Когда она стояла у доски, её серебристые волосы развевало ветром. Мы все завидовали этому прохладному ветерку. Вчера учительница опять рассадила нас по-новому. На этот раз – девочек с мальчиками. Наверное, из-за того, что Зое Зоденкамп заявила, что не желает больше сидеть со мной, а может, потому, что гора из учебников, которую Зое всякий раз возводила между нами на парте, уже дважды с грохотом падала на пол.

Теперь я сидела у окна с Себастианом Шнемилхом, а Зое Зоденкамп – с Кевином Кошкой. С ним никто не хотел сидеть, потому что он пукал и ковырял в носу.

Так ей и надо.

На школьном дворе Зое опять рассказывала шёпотом страшные истории. О пропавших детях, которых Гезина Волькенштайн якобы запирала в своём магазине в Ястребином переулке, и о том, что наша ночная няня связана с тёмными силами, а мы с Морицем тайком ей помогаем.

Зое плела про колдовство и всякие там превращения, про плачи и стоны пропавших детей, которые слышны по ночам, если приложить ухо к запертой двери магазина, и про то, что эта Волькенштайн помогает нам и в запредельном мире, где она как у себя дома.

Тем жарким летом, когда мы с Морицем на большой перемене выходили на школьный двор, все расступались, никто не хотел иметь с нами дела. Вот чего Зое Зоденкамп добилась своими россказнями! Но этого мало.

Из невзрачной девчонки с тощими, как крысиный хвост, косичками, которая жила со своей мамашей в самой крошечной квартирке на свете и которую никто не хотел принимать в свою команду, она превратилась у нас в школе в некоронованную королеву страшных историй. Все ей в рот смотрели, и на переменах сбегались к ней – послушать, что ещё она им нашепчет.

Поначалу Морицу даже нравилось, что все обходят его стороной, не толкают, и он может одним хмурым взглядом любого прогнать прочь. Но потом ему это надоело. Я сразу заметила, хоть он мне и не жаловался. Всё-таки я своего брата давно знаю.

Облачное кино

Пока остальные ученики толпились на переменах вокруг Зое Зоденкамп, мы с Морицем лежали на каменной школьной ограде и любовались облаками. Небесная фабрика, изготовлявшая грозы, выпускала в ярко-синее небо белые облака.

– Облачное кино! – вздохнул Мориц. – Помнишь, Мерле?

Конечно, я помнила…

Тогда у нас в доме ещё не было ночной няни. Мы были просто папа, мама и двое детей. Нормальная семья. Даже слишком. И всё-таки немножко необычная. Папа работал по ночам, а мама – днём.

Но нам с Морицем это нравилось, потому что папа был дома, когда мы возвращались из школы. Выспавшись и приняв душ, он встречал нас на пороге и был готов объяснять нам всё на свете.

– Облачное кино!

День, когда папа обнаружил его, был похож на нынешний.

– Точно! Облачное кино! – обрадовались мы.

– Мерле, тащи одеяло! А ты, Мориц, принеси, пожалуйста, бутылки с соком и три соломинки – те, что со сгибом. И не забудь тёмные очки!

Папа исчез в гараже и вскоре появился со старой тележкой.

– Чур, я первый! – сказал Мориц и запрыгнул в тележку.

За нашим домом на Заячьей улице проходила тропинка, она вела через пастбище, где паслись рыжие коровы. У коров большие влажные глаза, и от них пахнет травой и молоком. Потом тропинка сворачивала и шла в гору – мимо поля, где росла высоченная кукуруза, и вдоль колючей живой изгороди, в которой щебетали маленькие крапивники.

Тут мы с Морицем обычно менялись местами.

На вершине холма – большая поляна, белая-пребелая от тысяч маленьких ароматных ромашек.

– Приехали! – объявлял папа. – Конечная станция «Облачное кино»!