Фредди Меркьюри. Украденная Жизнь

Фредди не дожил до Рождества? Учитывая, что это самый радостный день для католиков, охотно верю. Если это было религиозное убийство, можно с большой долей вероятности предположить дату.

Что было до Рождества? Об этом лучше не думать. Flo приходится. Слишком много вспоминается эпизодов из официального Мифа, озвученных статистами, — и смешных, и нелепых, и выглядящих вполне достоверно.

Это — истории о страшных болях, которые мужественно переносил Фредди. О том, что он часто падал в обморок от боли, но не ломался. О язвах на ногах. О сломанной кости. О том, что он знал о дне своей смерти и, зная, что конец близок, держался с необыкновенным мужеством. Что игнорировал страдания и умер с улыбкой на лице. Продолжать?

«Я отчетливо помню выражение его лица — и каждую ночь оно встает передо мной. Он весь сиял. Минуту назад он был парнем с печальным, изможденным лицом — и в следующее мгновение это была картина блаженства. Лицо Фредди стало таким же, каким оно было до всего. Он выглядел полностью и абсолютно умиротворенным».

Это — цитата из книги «Хаттона». Эти слова прозвучали после, пожалуй, самого мерзкого в официальной мифологии описания смерти Фредди. Рассказ о «выражении восторга и блаженства» на лице мертвого Фредди озвучили и от имени Гордона Аткинсона «Эванс и Минне».

Но наши авторы любят мешать правду и ложь.

И то, что они озвучили от имени своих статистов, — это каноническое, по житиям, описание кончины христианского мученика.

Какова же цель этих людей? Я говорила уже об этом.

Никто не узнает, каким ты был.

Никто не узнает, как и за что ты умер. И за Кого ты умер.

Мы заменим тебе все — не только религию, но и всю твою жизнь.

Мы превратим тебя в твою полную противоположность.

Ты станешь олицетворением всех библейских грехов, тем блудником, что не наследует Царствие Небесное.

И твои поклонники будут верить в тебя — такого. И подражать тебе — такому.

Они будут впадать в бешенство при одном намеке на то, что ты верил в Бога.

Они будут ходить на экскурсии по твоим любимым гей-клубам и называть друг друга «Дорогушами».

И чем больше мы будем тебя унижать — тем более довольными будут эти твои «братья и сестры».

Мы возьмем самого придурковатого из придурков.

Мы объявим его твоим лучшим другом, учителем и наставником, и они будут виснуть на его шее, обожать его, верить каждому его слову — каждому нашемуслову. И поможет нам в этом твой главный соратник, твоя правая рука, твой верный, неизвестно кто, друг.

Мы перегнем его через колено, превратим в музыкальный автомат, заставим рекламировать презервативы, покрывать финансовые махинации и благословлять все, что мы делаем с тобой и с этими ребятами.

Ты верил в этот глупый христианский миф об Образе Божием, о детях Божиих? Ты и правда верил, что люди — это Принцы Вселенной? Глупец. Существуют избранные и быдло, рабы. Избранные управляют рабами. Не захотел быть среди избранных — любуйся на быдло, которое считал за людей. Они полностью управляемы. Им все равно. Они потребляют твою музыку, как любой другой товар. Они получают удовольствие, и больше им ничего не надо. Ты проиграл.

Твоя жизнь была напрасной, и смерть — тоже.

Но смерть Фредди Меркьюри не была напрасной, и убийцы поняли: они проиграли — безвозвратно, навсегда. А Фредди ушел победителем, и ни одна из ядовитых стрел так и не достигла цели. Он все равно будет любить и оберегать — и непутевых мальчиков и девочек, доверчиво тянущихся за его музыкой, и бывших соратников, оказавшихся без него слишком слабыми. Он и после смерти продолжает спасать живых.

Потому они и беснуются вот уже почти два десятилетия в нечеловеческой, исступленной злобе, пытаясь уничтожить, растереть в пыль, утопить в грязи саму память об этом человеке.

И кто-то должен их остановить.

Фредерик Меркьюри своей кровью заплатил за любовь к Богу. Он подарил потомкам пример величайшего христианского подвига.

Он заслужил о себе такуюпамять.

* * *

Провожающий.

...Мы прибыли.

Вот — башня,

Где содержатся мятежники.

Бедный Манрико был брошен сюда.

Леонора.

Скрыта во мраке ночи,

Я рядом с тобой, хотя ты не знаешь об этом.

Ночной ветер, напоенный печалью,

Отнесет ему мои знаки.

На розовых крыльях любви Поспеши, мой скорбный знак,

Успокой тревожный разум несчастного узника,

Лети в его темницу как слабый блеск надежды,

И пробуди его память к мечтам о любви.

Но не говори ему, как я несчастна.

Хор монахов.

Смилуйся над этой душой,

Что отправляется в страну,

Из которой нет возврата.

Господи, смилуйся над этой душой И защити ее от сил адовых.

М а н р и к о.

О, как медленна смерть,

Как неспешно приходит она к тем,

. Кто жаждет умереть.

Прощай!

Леонора и Хор монахов:

Я вижу смерть, реющую над Башней На крыльях тьмы,

И она опускается.

Возможно, ворота откроются,

Когда он уже будет мертв и холоден.

Манрико.

Я заплачу кровью за свою любовь.

Никогда не забывай меня!

Прощай, Леонора!