Фредди. Жизнь, полная риска

Я открыл глаза. Доктор Дитрих отошел от стола, на котором я лежал распятой лягушкой, и занялся теперь своими приборами. Он подключил к компьютеру еще какой-то агрегат, приладил к нему отдельный монитор и принялся разбираться с многочисленными проводами. Несколько проводков он подтянул ко мне и насадил их на лапы, другие приладил у меня на макушке. Потом он достал из шкафа огромный микроскоп и установил его рядом со мной.

— Так, Фредди, кажется, все готово, можем приступать. — Он нажал на какие-то кнопки, и послышалось мерное гудение. — Хочу тебя предупредить: сначала будет немножко неприятно. Потом больно. Но это ничего. Ради науки можно и пострадать. Так, поехали, — сказал он себе под нос и включил еще какой-то аппарат, который громко зажужжал.

Жужжание становилось все громче и громче.

Сердце у меня сжалось в комок. Я закрыл глаза. Скорей бы все это кончилось! Что он там все жужжит и жужжит?

И тут я услышал какие-то новые звуки.

Что это? Странно… Откуда-то доносилась музыка. Как будто кто-то играет на трубе. Играли где-то на улице.

Жужжание прекратилось.

— Хм, что за новости такие? — услышал я голос доктора Дитриха.

Щелкнула кнопка, и жужжание возобновилось.

Музыка стала громче. Такое впечатление, будто трубач играет прямо у самого дома. Кто-то исполнял печальную мексиканскую мелодию из того самого вестерна, который так любили смотреть мастер Джон с Энрико и Карузо.

Мое сердце бешено заколотилось.

Доктор Дитрих снова выключил аппарат.

— Безобразие какое! — буркнул он, стащил перчатки и направился к выходу. Не успел он захлопнуть за собой дверь, со стороны террасы послышался какой-то шум. Дверь распахнулась и…

В комнату влетела Лиза Потемпе, а за нею — мастер Джон.

— Скорее! — крикнула Лиза. — Нужно блокировать вход.

— Сейчас! — отозвался мастер Джон, запирая на защелку дверь на террасу.

В одну секунду они подкатили стол на колесиках с тяжелой аппаратурой ко входу в лабораторию.

Мастер Джон подошел ко мне.

— Фредди, бедняга, — сказал он, снимая с меня намордник, и повторил уже по-английски: — Poor little chap. Чудовище, мерзавец, преступник! — бормотал он, освобождая меня от металлических скобок. — What a bloody crime. The cruel bastard.

Лиза Потемпе тем временем занялась бумагами доктора, которые были разложены по папкам, стоявшим на специальном стеллаже.

— Интересно, очень интересно… Вот это да! — радостно воскликнула она, снимая с полки пухлую папку. — Материалы к публикациям! — Она лихорадочно перелистывала страницы. — У него, видите ли, есть своя теория, и эту теорию он хочет в ближайшее время представить на суд научной общественности. Так, это я возьму с собой!

Мастер Джон тем временем освободил меня от всех скобок и проводов.

— Знаешь, дружок, я думаю, что тебе спокойнее всего будет у меня в кармане.

Я только слабо кивнул и уже в следующую секунду оказался в темноте. Мастер Джон аккуратно опустил меня во внутренний карман своей куртки. Тут, среди старых проездных билетов, каких-то бумажек, скрепок, резинок, мне было, конечно, не слишком просторно. Но зато тепло и уютно. Потому что здесь пахло мастером Джоном. И сэром Уильямом. И Энрико с Карузо.

— Все, уходим! — скомандовала Лиза Потемпе. — А то он сейчас…

Послышался шум. Дверь лаборатории дрогнула.

— Через террасу! — крикнул мастер Джон.

Вдруг все стихло. Музыки теперь было не слышно. В дверь тоже никто не ломился.

— Наверное, он решил перехватить нас с этой стороны? — испуганно сказала Лиза Потемпе. — Если он увидит меня, то все, прощай моя работа!

— Может, рискнем через квартиру? — предложил мастер Джон.

Они откатили стол с аппаратурой.

— Он ушел, — услышал я голос Грегора. — Ну конечно, кто еще мог играть на трубе?! Грегор, папа Софи! — Вылетел как ошпаренный и куда-то помчался.

— Давайте скорее в машину! — Лиза явно нервничала.

Уговаривать никого не пришлось.

— Фредди у вас? — спросил на бегу Грегор.

— Да, — ответила Лиза Потемпе.

— Как он, в порядке?

— Да, — отозвался мастер Джон. — Убить мало этого мерзавца. Доктора, конечно. If not, I’d killed the bastard, — повторил он опять по-английски.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я еще не открыл глаза, но уже твердо знал — я дома. У себя в гнезде. И мне не нужно было для этого принюхиваться или ощупывать свое обиталище. Мы, хомяки, всегда знаем, где просыпаемся.

По моим подсчетам выходило, что я проспал ночь и еще день. Сон — лучшее лекарство для хомяка, говорила моя прабабушка. Я сладко зевнул и выбрался наружу. Теперь нужно как следует потянуться-растянуться, иначе буду ходить как вареный. Такие упражнения для хомяка — как чашка кофе для людей. С утра без этого никуда. И тут мой нос уловил запах, вернее, не запах — аромат. Нежнейший аромат, который исходил от… от мучных червей! Вот они, голубчики, лежат у меня в кормушке, целых три штуки! Я набросился на лакомство, как будто сто лет не ел.

— Welcome home, Kid! Добро пожаловать домой, малыш! — возле клетки стоял мастер Джон. — Как ты себя чувствуешь?

«Превосходнейше, дорогой мой мастер Джон!»