Фредди. Жизнь, полная риска

Иногда маленькая Эрика покидала дом, — продолжал свой рассказ глухой голос, — чтобы погулять на свежем воздухе, поиграть с другими детьми, а то и поискать что-нибудь вкусненькое. Отцу не очень нравилось, когда дочь уходила на улицу, потому что он знал — там ее подстерегают опасности. Но у маленькой шалуньи всегда находились слова, чтобы успокоить родителя.

— Не волнуйся, папочка! Я ведь очень осторожная и осмотрительная! Ничего не случится! — пропищала Эрика и побежала гулять.

И вот она уже резвится на залитой солнцем полянке среди душистых цветов и трав.

Я тихонько обернулся и посмотрел на публику. Все Раллерманы сидели затаив дыхание и наблюдали за Эрикой. Даже Большой Раллерман не сводил глаз с маленькой фигурки, и в его взгляде читалось умиление.

В тот день в окрестностях было неспокойно. Где-то совсем рядом ходили люди. Они охотились за морскими свинками для своих страшных опытов.

На «полянку» вышел Карузо. Несмотря на поврежденную лапу, он шагал довольно уверенно и весь как-то вытянулся и будто увеличился в размерах. Вылитый человек. Маленькая Эрика пока еще не видела его. Человек стал потихоньку подбираться к ней — шаг, еще шаг, вот он уже совсем близко…

— Осторожно! — услышал я чей-то свистящий голос у себя за спиной.

— Эрика! Эрика! Спасайся! — начали кричать со всех сторон.

И даже Большой Раллерман не выдержал и прохрипел:

— Беги! Человек!

В этот момент Человек резко рванулся вперед и схватил несчастную Эрику. Она пищала, изворачивалась, но все напрасно — Человек крепко держал ее в своих ручищах. Потом он достал из кармана веревки, связал ее крепко-накрепко и швырнул за землю.

— Лежи смирно! — свирепо прорычал он. — Сейчас я принесу свои инструменты, и мы с тобой разберемся.

И вот снова на сцене появился Большой Морской Свин. Он лежал себе как ни в чем не бывало и насвистывал песенку.

Но тут к нему в покои вбежал гонец с недоброй вестью.

Перед Большим Свином возник Энрико. Он страшно раздул щеки и выпятил живот, явно изображая хомяка.

— Большой Свин, — начал свою речь запыхавшийся Хомяк, — плохие вести. Я видел, как вашу Эрику поймал Человек. Я был свидетелем, но не мог ей помочь. Одному мне ее не освободить. Но если мы пойдем все вместе, мы справимся… Вместе мы обязательно победим Человека.

— Что за глупости ты мне тут рассказываешь? — пробасил сердитым голосом Большой Свин. — Моя Эрика девочка осторожная и осмотрительная. Ее так просто не поймаешь. Хотя где тебе, Хомяку, знать, какие мы, морские свинки, осторожные. Ты наверняка обознался. Человек поймал, наверное, какую-нибудь крысу.

— Нет, он поймал вашу дочь, — не отступался от своего Хомяк. — Я видел это собственными глазами. Но даже если бы это была крыса, разве наш долг не велит нам прийти ей на помощь?

— Какой такой долг? Мы морские свинки! Какое нам дело до каких-то там крыс?

Смена «декораций». Опять перед нами появилась полянка, на которой лежит связанная Эрика. Над нею склонился Человек. В руках у него скальпель. Человек проверяет, достаточно ли он острый, и вот он уже заносит скальпель над маленьким тельцем.

Смена «декораций». Мы снова в покоях Большого Свина. Тщетно пытается Хомяк убедить Большого Свина в том, что крысам тоже нужно помогать. Большой Свин все твердит свое:

— Мы морские свинки, и до крыс нам нет никакого дела.

Исчерпав все аргументы, Хомяк уходит.

Действие драмы достигло своей кульминации. Человек заносит скальпель над бедной Эрикой, а вокруг — никого. Никто не спешит ей на помощь.

Зрители повставали со своих мест. Кто-то рыдал, кто-то негодующе шипел, кто-то ругался… Большой Раллерман нервно пощипывал ус.

И опять перед нами Большой Свин. Он сидит на своем любимом месте, но вид у него теперь не такой довольный, как прежде. У него в глазах застыла тревога.

— Большой Свин, — послышался неведомый голос сверху, — а вдруг это все-таки твоя дочь попалась в руки кровожадному Человеку? Неужели ты так уверен, что ей ничто не грозит? Неужели только оттого, что ты не хочешь помогать крысам, ты готов оставаться дома и безмятежно наслаждаться покоем?

— Нет! — закричал Большой Свин и побежал на улицу. Там, на полянке, он обнаружил свою дочь Эрику, связанную по всем лапам. Человек по не вполне понятным причинам на время удалился. Одним рывком отец разорвал веревки и освободил свою дочь.

— Папочка! — воскликнула Эрика и бросилась родителю на шею.

Он подхватил ее на лапы и нежно прижал к груди.

Они смеялись и плакали одновременно.

И зал смеялся и рыдал вместе с ними.